Толик смотрел воспаленными глазами больного теленка. Так глядят коровы на мясника: мол, сразу прирежешь или еще погулять отпустишь? Эта телячья покорность бесила до крайности. Захотелось вмазать ему так, чтобы раз и навсегда выбить из него рабскую натуру. Еле сдержался, честное слово. Остановило только то, что он и так уже был избит Зоной дальше некуда.
– Чего вылупился? Хабар давай, – резко сказал я.
Куртка у него была расстегнута, а на поясе висела кобура с пистолетом. Взгляд Анатолия изменился. Он посмотрел на меня сквозь прищур. В глазах на миг появилась жесткость. В какой-то момент мне показалось, что Сало выхватит ствол и всадит в меня весь магазин.
Но нет. Его рука потянулась не к рифленой рукояти «макарыча», а к рюкзаку, который лежал на дне колодца. Толик молча протянул его мне.
Я открыл клапан, заглянул внутрь. Просвинцо-ванный контейнер и еще два каких-то свертка.
– «Бенгальский огонек» тут? – деловито уточнил я, указывая на контейнер.
Сало молча кивнул и тяжело опустился на дно колодца, привалившись спиной к стенке.
Я проверять не стал, поверил на слово. А один из свертков развернул. Там и впрямь оказалась «белая вертячка». Я надел ее на палец, крутанул. Она пошла нарезать круги. Вот так крутиться может вечно – если вручную не остановишь.
– Порядок, – удовлетворенно кивнул я, убрал «вертячку» обратно в рюкзак и велел Толику: – Ствол давай.
Сало упрямо мотнул головой:
– Нет… Мне он еще понадобится.
Небось чтобы застрелиться, когда я уйду. Или мне в спину пальнуть. А что, вполне возможно. Перед смертью люди меняются… э… наверное… Хотя вряд ли. Как говорится, рожденный ползать, червем и подохнет.
Я вспомнил еще кое о чем и спросил:
– Чубайса кто пристрелил? Коля?
– Нет.
– А кто?
– Я. Чтоб не мучился. Он так орал…
Вот так-так! Интересно, Сало случайно с первого раза в сердце попал или по жизни меткий стрелок?..
– Пожалел, значит, – с долей сарказма сказал я.
Сало не ответил. Закрыл глаза, теряя ко мне интерес.
Это он зря.
– Вставай! – приказал я. – Чего расселся?
– Отстань, – внезапно проявил характер Сало. – Хабар получил? Вот и вали.
– Дурак ты, Толян, и не лечишься, – развеселился я. – Вставай, говорю. Ну! Руку протяни.
– Зачем?
– Отрежу и как трофей себе заберу, – не удержался я. Заметил, как у него округлились глаза. Поверил, что ли? Пришлось уже серьёзно пояснить: – Лечебный «браслет» наденешь.
– Зачем? – напряженным голосом повторил Толик. В нем опять проснулась надежда, но он боялся поверить в нее.
– Да что ты заладил: зачем да зачем? Других слов, что ли, не знаешь? – проворчал я. – К периметру без «браслета» я тебя живым не доведу – вот зачем.
Сало расплылся в идиотской улыбке, но вдруг спохватился:
– Погоди, Игорь. Он же тогда разрядится, и ты его не продашь.
– Давай быстрее, а то передумаю.
Он поспешно протянул мне здоровую руку. Я нацепил на нее аномальное колечко, велел:
– Вылезай. Я тебе сейчас помогу.
Пришлось забраться в колодец, подсадить его. Через край он перевалился тяжело, словно куль с дерьмом. Рухнул на землю, почти теряя сознание.
Я смотрел на Сало, ощущая растерянность. Да он и идти-то не может, не то что прыгать! Даже с «браслетом» Толя сейчас балласт, пассажир.
Аномальные колечки не могут заменить врача. Они не способны залатать почку, зашить артерию или зарастить сломанные кости по мановению волшебной палочки. «Браслеты» помогают заживлять рану при условии, что она обработана по всем правилам медицины. А если у Сала, к примеру, разорвана селезенка, то без хирурга ему хана.
