– «Митино». Так нам сказал ваш приятель, Олег.
– Вы и его так же мучите, постоянно вызывая на допрос?
Морозов не ответил.
– Как нам найти вашего парня?
– Ваню? Понятия не имею.
– Вы можете хотя бы назвать его фамилию, адрес, где он живет?
– Я не знаю, где он живет и вообще есть ли у него жилье. Возможно, он снимает квартиру или комнату и платит тогда, когда выиграет в карты. Он картежник. У него вместо мозгов – карты. Он очень опасный человек. И не надо его искать. Вы же понимаете, что мне угрожали. Если я расскажу про этих парней, то они меня найдут и убьют. Как вы думаете, я расскажу вам, где меня держали? Вернее, как вы думаете, я бы рассказала вам, если бы знала, где меня держали и кто? Это пару дней назад мне хотелось умереть, о чем я и сказала Олегу, но сегодня, когда я вижу, как и с каким упорством меня здесь лечат, и когда узнала, что я все еще смогу иметь детей, я не хочу уже умирать. И не стану рисковать. Просто постараюсь все забыть.
– Да ты сама им отомсти! – в который уже раз посоветовала мне моя соседка по палате, женщина, попавшая сюда, в гинекологию, после того как ее избил ударами в живот, отбив все женские органы, собственный муж.
– Сама отомсти своему уроду, – процедила я сквозь зубы.
Двух других женщин, моих соседок по палате, не было, они прогуливались по коридору или курили возле окна на лестнице.
– И отомщу, вот увидишь, – прошепелявила женщина, у которой по милости мужа не осталось и зубов.
– Самым лучшим наказанием для ваших мучителей будет оказаться в тюрьме, – продолжал свою песню Морозов. – Вы же сами все прекрасно понимаете.
– Не факт, что вы их найдете, а уж меня-то они быстро найдут. Прозвонят по больницам, да и приедут сюда. Подушку на голову, и все. Так что, товарищ следователь, ничего-то я вам не скажу. Просто, повторяю, постараюсь все забыть. Я же говорила вам, что ко мне приходит психолог, мы занимаемся с ней. Хотя, честно говоря, я не верю ни единому ее слову. О чем она говорит, что советует, когда у нее-то все хорошо?! У нее-то ничего не болит, она все равно не сможет меня понять настолько, чтобы вправить мне мозги. Она говорит мне что-то о разрыве между интеллектом и эмоциями, а у меня разрывы совсем в других местах… Мне не нужен психолог. Мне нужно залечить свои физические раны, отоспаться, прийти в себя, а потом уже думать, как жить дальше. Главное: где жить и где работать. Жилья-то у меня теперь нет. Я же сама подписала все документы, так доверяла Ване…
– А если он на самом деле найдет вас… Попросит у вас прощения? – неуверенным голосом спросил Морозов.
Я не поняла, зачем он меня спрашивал о таких вещах. Вероятно, он хотел услышать, буду ли я ему мстить, прирежу ли где-нибудь в темном углу… Или, что скорее всего, хотел добиться у меня обещания, что, если Ваня появится на моем горизонте, чтобы я дала ему, Морозову, знать.
– Он не появится. Думаю, он вообще уехал куда-нибудь очень далеко. Один долг-то он оплатил мной. Думаете, он бросит играть? Познакомится с другой девушкой, разведет ее на деньги, заставит взять кредит. Схема-то простая. А потом продаст и ее.
– Да неужели вы изначально не распознали в нем урода? – не выдержал наконец Морозов и даже вскочил со своего места. – Он же продал вашу квартиру, вас оставил на улице… Где вы жили после этого?
– На какой-то квартире.
– Адрес!
– Не помню, – соврала я и отвернулась к стене.
