Прессинг на всех нас шел сверху: от капитана к Деборе, а та, не тратя времени попусту, поровну свалила ее на остальных. Винс Масука убедил себя, что доставит Деборе ключ ко всей заварухе, выяснив, на какой из религиозных сект лежит ответственность. С этим он в то утро просунул голову в дверь моей каморки и, не предупреждая ни о чем, сказал твердо и отчетливо:
– Кандомбле́.
– Стыдись! – одернул я его. – Сейчас не время для такого рода выражений.
– Ха! – произнес он, издав свой жутко наигранный смешок. – Зато это оно, я уверен. Кандомбле – это то же, что сантерия, но из Бразилии.
– Винс, у меня нет причин не верить тебе. Один только вопрос: о чем ты, черт побери, толкуешь?!
Он в два шага прыгнул в каморку, будто его тело стремилось взлететь, а у него не хватало сил его сдерживать.
– В некоторых своих ритуалах они используют головы животных. Это в Интернете есть.
– Да ладно, – отозвался я. – А есть в Интернете, что эти бразильские язычники устраивают человеческое барбекю, отрезают жертвам головы и заменяют их бычьими головами из керамики?
Винс малость сник.
– Нет, – признался он и тут же с надеждой вздернул брови. – Но животных-то они используют.
– Как используют, Винс?
– Ну… – изрек он и принялся обшаривать взглядом мой кабинетик, возможно, в поисках другой темы для разговора. – Иногда они, знаешь, предлагают часть богам, а потом сами съедают остальное.
– Винс, не хочешь ли ты сказать, что кто-то съел пропавшие головы?
– Нет, – угрюмо произнес он, почти как Коди с Астор. – Но могли и съесть.
– То-то бы похрустеть пришлось, а?
– Ну ладно, – сказал Винс совсем уже мрачно. – Просто помочь стараюсь. – И он сердито удалился, совсем позабыв про наигранную улыбочку.
Впрочем, то было лишь началом хаоса. Как свидетельствовал мой непрошеный заезд в страну снов, прессинга мне хватало и без добавочного напряга неистовой сестрицы. Так нет же, и нескольких минут не прошло, как мой маленький оазис покоя был разнесен в клочья. На сей раз в мою каморку с ревом ворвалась Дебора, словно за ней гнались пчелы-убийцы.
– Пошли! – рыкнула она.
– Куда пошли? – задал я вполне, по-моему, разумный вопрос, однако, можно было подумать, будто я попросил ее побрить голову и выкрасить череп в синий цвет.
– Хватит трепаться! Ноги в руки – и пошел! – скомандовала она, так что я последовал за ней на парковку к ее машине.
– Богом клянусь, – кипятилась Дебора, пробивая себе путь среди машин, – никогда не видела Мэттьюса таким взбешенным! А теперь оказывается, что это еще и моя вина! – При этом она, чтобы подчеркнуть значение своих слов, нажала на клаксон и подрезала фургон с надписью: «ПОМОЩЬ ПОЖИЛЫМ ЛЮДЯМ ПАЛМВЬЮ». – И все из-за того, что какие-то засранцы слили головы журналистам.
– Знаешь, Дебс, уверен, что головы найдутся, – сказал я, стараясь не только утешить ее, но и взывая к разуму.
– Ты чертовски прав, сыщутся! – произнесла она, едва не зацепив толстяка на велосипеде, к седлу которого были приторочены громадные мешки, набитые металлоломом. – Ведь я непременно выясню, что за верование у этого сукина сына, а потом и прищучу гада.
Я примолк, наполовину успокоенный. Моя дорогая сумасшедшая сестрица, очевидно, как и Винс, придерживается мысли, что розыск подходящего нетрадиционного религиозного верования приведет к поимке убийцы.
– А-а, ладно, – говорю я. – И где же мы будем искать?
Дебора вырулила на бульвар Бискейн, а потом, так и не ответив, остановилась у бордюра и вышла из машины. Вот так, безропотно следуя за ней, я и оказался в Центре внутреннего совершенствования, занимавшемся распространением всех тех удивительно полезных вещей, которые содержат в своем названии слова «травяной», «холистический» или «аура».
