Вбегая в сени, юноша почувствовал знакомый запах пареной репы и свеклы, он со всей скорости врезался в котелок и посуду, которая со звоном упала на деревянный пол разлетаясь по разным углам. Но это его мало волновало, пока он на забежал в комнату и не увидел свою мать.
Матушка стояла подле кровати, где лежал без сознания мальчик, с влажной тряпью на голове. Мать с задумчивым скорбным взглядом что-то стирала в медном тазу, от чего вся вода была красной, как отражение алого зарева в мутных водах реки.
– Матушка, – Флавиан даже не знал, что можно сказать в этой ситуации, в один миг он оцепенел и остался прикованным к полу, с трудом выдавив из себя несколько слов. – Что тут произошло?
Мать выглядела очень усталой и постаревшей. В ее волосах жесткой хваткой вцепилась седина, а морщины будто бы за день покрыли все ее нежное лицо. Она обернулась к своему сыну и уголки ее губ едва тронулись, с материнской заботой и печалью в лице.
– Входи, сын, – ответила мать.
Но пастух так и остался стоять в дверях. Ничего окружающего сейчас для него не существовало. Мать здорова. Живет и здравствует. Камень, величиной с сам Нозернхолл пал с его души, и теперь он чувствовал себя чуть ли не самым счастливым человеком на свете. Но кто этот юноша, который лежит сейчас в его постели?
– Что случилось, ма? – глаза Флавиана бегали от увечного тела мальчика к матери, чей подол был окроплен чужой кровью.
– Этот мальчик хотел с тобой поговорить, сынок, – произнесла матушка, пытаясь отстирать в тазу окровавленное тряпье. – Он прибыл с Морского Востока.
Слова матери сбили юношу с толку.
"О чем она вообще толкует? И кто этот парень? Да, что здесь, Двенадцать Всемилостивых, здесь происходит?"
Сделав несколько шагов вперед, Флавиан присмотрелся к лицу мальчишки. Оно не было ему знакомы, и пастух готов был поклясться Пантеоном, что никогда не видел его в своей жизни. Лицо было смуглым, при этом обветренным, на его облике отпечаталась тяжелая судьба и усталость от жизни, несмотря на то, что с виду ему было не больше двенадцати лет. Мальчик испытывал тяжкий жар – все его раскрасневшееся лицо было покрыто потом, а закрытые веки судорожно дергались. Мама сделала перевязку, новоприбывший гость был тяжко ранен в правое плечо. Судя по тому, сколько мать потратила тряпья, юноша потерял много крови.
– Мама, – Флавиан перевел свой взор на женщину, дожидаясь от нее объяснений. – Кто это?
Буря эмоций тревожила его душу. Пастушок чувствовал, что он находится на грани… На грани чего? Он не понимал этого, но что-то в глубинах его сердца говорило о том, что что-то должно произойти.
– Он посыльный от твоего дяди Клепия, – матушка поджала уголки губ, морщины натянулись на ее щеках.
Флавиан хорошо знал свою матушку и понял, что она едва сдерживала слезы.
– Что случилось? Дядюшка был на Морском Востоке? С ним все в порядке? И почему этот мальчик ранен?
В тот момент, Флавиан не понимал, что задает слишком много вопросов, на которые не захочет узнать ответов, потому что они страшны и ужасны. Однако, в его голове прояснилось то, почему дядя Клепий так давно не заезжал к ним в Утворт. Неужели, по велению своего ордена, он отправился на Морской Восток?
– Я не знаю, сынок, – мать пастуха в тот момент либо нагло врала, либо мальчик так ничего и не рассказал ей. – Этот мальчик хотел поговорить с тобой и передать тебе какую-то вещицу.
