Тёмно-серые глаза Игоря Константиновича были глубоко посажены под выраженными надбровьями, что придавало его взгляду некую проницательность.
Хмурился Покровский, как показалось Кате, часто: это выдавали две стойкие морщинки между бровей. Да и сейчас вдобавок он выглядел то ли раздражённым, то ли несколько уставшим. Причём скорее – первое. Выдавались также глубокие морщины от крыльев носа до уголков рта, которые появляются у мужчин, разменявших четвёртый десяток. Из-за морщин Игорь Константинович выглядел старше своих тридцати пяти.
Катя отметила, что Покровскому была бы к лицу лёгкая небритость. Правда, сейчас он был гладко выбрит. С щетиной он был бы побрутальнее, что ли.
«Хотя в брутальности ему и так не откажешь. Идеальный мужчина, – Катя едва сдержала улыбку. – Пусть грубиян ещё тот…»
– Надеюсь, коллеги, все ознакомлены с первичным отчётом? – спросил Покровский.
– Я не читал, шеф, – ответил с набитым ртом Андрей.
– Меньше надо было спать в самолёте, – бросил ему Игорь. – Я коллег спрашиваю. Девушки?
Ирина с Катей переглянулись, как студентки на экзамене.
– Как микробиолог, пока не могу сказать ничего конкретного, – улыбнулась Катя. – Есть предположение с позиций общей эрудиции: учитывая воспалительную картину крови с высоким лейкоцитозом, можно лишь предположить, что инфекция вызвана какой-то бактерией. Но – нужно полное лабораторное исследование.
– Ирина Николаевна? – Игорь выжидающе перевёл взгляд на Саратникову.
– Инфекция распространяется достаточно быстро, вероятно, от человека к человеку, – чётко произнесла Ирина, глядя на Покровского. – Уверена я пока только в одном: это – антропоноз.
– Почему вы так уверены в том, что болеют только люди? – стараясь сохранять нейтральный тон, спросил Игорь Константинович. Он был раздражён: Саратникова, направленная на ликвидацию вспышки в качестве инфекциониста, сейчас рассуждала об эпидемиологии болезни, которая являлась его, Покровского, областью.
– В посёлке не было отмечено никаких необычных заболеваний или падежа скота. Также не было массовой гибели грызунов. Ведь так, Виктор Юрьевич? – Ирина взглянула на капитана.
– Да, – подтвердил Черкасов. – Никаких проблем с животными. По крайней мере, нашему ведомству об этом ничего не известно.
– А с чисто клинических позиций, – продолжила Саратникова, – я вижу в описании симптомов болезни картину острого сепсиса и, вероятно, менингоэнцефалита. Поражается головной мозг. Значит, это какая-то нейроинфекция. Больше ничего сказать не могу. Пока сама не увижу пациентов.
Андрей отметил, что Покровский не отреагировал сразу на мнение Ирины Николаевны. Что было необычно. Либо он был согласен, либо думал, что возразить. Или просто «завис»?
А дело было в том, что Игорь был абсолютно согласен с Ириной.
«Совершенно верно», – подумал Игорь.
– Не совсем так, – наконец, ответил Покровский. – Насчёт падежа скота и проблем с грызунами надо будет ещё прояснить. Если нам неизвестно что-то, это ещё не значит, что этого нет. Я о болезнях животных в очаге.
«Нашёл, к чему прицепиться, – с досадой подумала Ира. – Как с ним дальше работать?..»
– Это дело наживное, шеф, – легкомысленно произнёс Свиридов, продолжая налегать на еду. – Приедем в очаг – всё проверим. Хоть коров, хоть крыс, хоть домашнюю птицу.
– Этим и займёшься, – нейтрально отреагировал Игорь Константинович.
В столовую вошёл офицер местной части, выполнил воинское приветствие и обратился к Черкасову.
