– Я не вижу пользы спорить сейчас с вами, – устало сказал Мейсон. – Забудьте обо всем. Дайте мне спокойно заняться этим делом.
– Но поймите, Мейсон, я хочу заплатить. Я не могу допустить, чтобы мое имя появилось в газете.
– А что случится, когда вы заплатите?
– Откуда я знаю!
– Зато я знаю. Шантажист возьмет деньги, потратит их, потом придет за новыми деньгами. Заплатить ему первый раз – самая большая ошибка. Как только это сделано, ты уже сидишь на крючке. Рано или поздно все равно придется защищать себя.
– Но я не могу.
– Все, хватит, – прервал его Мейсон. – Не беспокойтесь. Предоставьте это дело мне. Я обо всем позабочусь.
– Но я хочу заплатить…
– Нет, – ответил Мейсон, – вы вовсе не хотите заплатить, вы просто хотите, чтобы ваше имя не появилось в газете в светской хронике, чтобы оно не было упомянуто рядом с именем восемнадцатилетней девушки. Вот чего вы хотите. Давайте прекратим спор. Где ваш банк?
– Это Второй Национальный.
– Отлично, – заявил Мейсон, – там я и получу свой гонорар. И уничтожьте тот счет, который я вам прислал. Я не хочу, чтобы его кто-нибудь видел, в частности ваша бухгалтерия. Делла, дайте мне бланки чеков Второго Национального.
Пока Эддисон заполнял бланк, адвокат наставлял его:
– Больше не разговаривайте с Хенселом. Если кто-нибудь спросит, знакомо ли вам это имя, ответьте, что нет. Если Хенсел позвонит вам еще раз, пусть секретарша скажет, что вы заняты и не можете принять его. Не говорите с ним по телефону.
– Но так не получится, Мейсон. Он слишком много знает…
– Скажите, что вы заняты, – повторил Мейсон. – Я все устрою. Теперь возвращайтесь в свою контору, порвите тот счет, что я прислал вам, и забудьте обо всем.
Эддисон глубоко вздохнул:
– Я понимаю, Мейсон, вы чертовски умелы и сообразительны, и все же заплатите им, но не больше десяти тысяч долларов. Если что, посоветуйтесь со мной. Да, конечно, я сижу у них на крючке, крепко сижу.
– Десять тысяч вы заплатите им сейчас, – повторил Мейсон, – еще десять через тридцать дней, и так каждый раз по десять тысяч вплоть до самой смерти. Нельзя платить шантажистам.
– Проклятье, Мейсон, но я должен заплатить им.
– Оставьте Хенсела мне.
– Вы заплатите ему?
– Возможно. Но сделаю это так, что больше платить уже не придется.
Эддисон еще раз вздохнул и встал с кресла:
– Хорошо, вы мой адвокат, вы знаете, что делать. До свидания.
Как только Эддисон покинул контору, Мейсон повернулся к Делле Стрит:
– Делла, я прошу тебя надеть перчатки.
– Перчатки?
– Да, именно.
Делла повиновалась.
Мейсон, подойдя к шкафу, где висело его пальто, вынул из кармана пальто свои перчатки, тоже надел их и сказал:
– А теперь дай мне чеки Второго Национального.
Делла протянула ему книжечку чеков. Мейсон вытащил бланк из середины.
– На этом, пожалуй, нет ничьих отпечатков пальцев.
Делла с изумлением смотрела, как Мейсон подошел к окну, приложил к стеклу чек на сумму в пятьсот долларов, подписанный Джоном Райсером Эддисоном, приладил поверх него чек и остро отточенным карандашом тщательно скопировал подпись. Затем вернулся к столу и осторожно нанес поверх карандашных следов черные чернила…
– Ну, как получилось, Делла?
Она внимательно осмотрела его работу и покачала головой:
– Не очень удачно.
– Неужели?
– Да. Линии почерка неровные. Эддисон подписывается быстро, энергично. Когда вы медленно повторяли его линии, ваша рука дрожала. Подделка, шеф, получилась неудачная.
