Я закрыла руками лицо, словно плачу, а сама еле сдерживала смех.
Женщина сняла юбку и мама отрезала остаток лоскута, на машинке прошила бок и получилась вновь юбка, только не такая широкая, как была. Обе подруги смеялись, только мама была рассержена. Женщина подала мне лоскут со словами:
– На, Шурочка, сшей и остальным красивое платье.
– Мне хватит, не надо, – ответила я. – У меня уже есть.
Но она продолжала сувать мне ткань:
– Бери-бери, износят эти, ты сошьешь им новые.
Я свернула лоскут и положила в сундук, который именно мне для моих вещей сделал папака. Я и брат папу называли – папакой. После работы пришел папа и увидел меня грустную.
– Что с тобой, моя красавица, Шурочка, моя рукодельница?
Мама рассказала ему о случившимся. Он рассмеялся и взял меня на руки.
– Ты не только умница и рукодельница, но еще можешь сама заработать: снимать незаметно юбки с женщин!
Я обиделась и заплакала.
– Не хочу так работать! Я петь хочу и плясать!
– В чем же дело, давай пой и пляши.
Он опустил меня на пол и, взяв гармонь, заиграл.
Я про все плохое забыла и заплясала, припевая частушки. Они были детские, школьные, безобидные – сейчас, когда мне уж 82, не помню их ни одной.
Я постоянно отца просила:
– Папака, научи меня тоже играть на гармони.
Он мне отвечал:
– Не женское это дело, играть на гармони. Ты – девочка красивая и тебе не подойдет мужское занятие. Лучше пой и пляши, у тебя здорово получается!
Я отходила обиженно и втайне лазила к гармони тянуть меха. Папа был странный: маму ругал за то, что она гадает на картах. По какой причине ругал, не знаю.
Карты моей маме достались чудом: приснился какой-то старый дед и дал ей карты, положив на стол под образами, со словами:
– Возьми карты и гадай людям, только вознаграждение не бери, как только возьмешь – карты пропадут.
Мария проснулась и увидела на столе карты, но не те, что купила в магазине и от скуки подругам гадала на любовь. Крашенный в розовый цвет стол стоял под образами в углу, его папа сам сделал и, она когда гадала, выдвигала стол на середину комнаты. Кушали на кухне, а за этим столом мы с братом делали уроки.
Итак, мама увидала карты из сна и испугалась, подумав, что сходит с ума. Разбудила меня.
– Шурочка, посмотри, пожалуйста, на столе карты есть?
Я, спросонья шатаясь, подошла к столу и, тараща заспанные глаза, увидала новые карты, лежавшие в ряд тесной россыпью.
– Да, здесь лежат красивые карты, тебе их принести?
– Принеси.
Я сгребла их в кучу и подала маме. Она приняла их, прижав к груди со словами:
– Ой, оказывается сон в руку.
Я не поняла ее и проговорила обиженно:
– Как не в руку, я тебе прямо в руки дала!
– Не обижайся, дочка, я увидала сон: пришел странный дед и сказал мне, положив карты на этот стол:
– Возьми эти карты и гадай, а те выброси, только плату не бери, а то пропадут.
С той поры к маме стали приходить люди по разным вопросам. Сон этот она видела как раз перед войной, а когда в сорок первом году папаку забрали на фронт, мама гадала и на него, знала, что жив. В сорок втором папы не стало. Когда пришла похоронка, мама не удивилась: уже раньшее узнала, что он погиб. И последней памятью о нем была фотография с его подписью: он спас пятилетнюю девочку и с ней сфоткался. Хотел привезти ее с собой домой и удочерить. Не вышло. Я не знаю, что с ней слчилось, может, отправили в приют.
Из отдаленных деревень к маме приезжали люди. Все просили узнать о будущем, помочь им принять правильное решение. И мама всем гадала, никому не отказывала. Кто-то просто оставлял гостинцы нам, детям, кто-то благодарил на словах. Наверно, папаке не нравились толпы в горнице, потому и запрещал жене гадать. Но она все равно продолжала, потому что карты были волшебные.
