– Кончай выпендриваться.
– Первое. Ту самую историю с амурными похождениями Контровского можешь вычеркнуть – долго объяснять, но там пусто.
– Верю.
– Придется. Второе. Партия «стволов», аналогичных примененному Перегоненко, была изъята нашими чекистами две недели назад в Закавказье, на базе боевиков.
– Чьих боевиков?
– Читай справку, – на колени к Виноградову легла компьютерная распечатка. – Номер в серии совпадает.
– Ого! Как я понимаю, отдать ее ты мне не можешь?
– Правильно понимаешь… И третье. Вчера на зоне убиты двое «горцев». Судя по всему – тамаринский «беспредел»… С ними такое сотворили! Ломами, арматурой. Особо не скрывали, даже кипеж подняли, чтоб «цинк» на волю побыстрее ушел.
– В городе уже знают?
– Поживем – увидим.
– Если поживем… – Виноградов встал, отряхнул полу плаща. – Спасибо, озадачил.
Они пожали друг другу руки.
– Знаешь, Петрович, не обижайся, но… Классные сыщики и серьезные «авторитеты» пользуются обычно довольно приличным русским языком, а все эти «блатные» словечки… Ну не идет тебе!
– С кем поведешься… Впрочем – учту. Ни пуха!
– К черту.
В отличие от «Ориента» скромная, не имеющая даже названия – только горторговский номер, – шашлычная не относилась к туристским достопримечательностям. Обшарпанное неказистое здание в изрядно замусоренном переулке, давленая стеклотара и окурки перед входом. Случайный посетитель, проголодавшийся и соблазнённый запахом жарящегося мяса, получал, отстояв немалую очередь, в меру жирный шашлык, компот в мутном стакане, вялый салат и нечто, обозначенное на ценнике гордым именем «лаваш». Торопливо съев купленное за одним из шести столов, усеянных хлебными крошками, остатками лука и россыпями соли, клиент торопливо покидал заведение, унося тяжесть в желудке и глубокое неудовлетворение в душе родным общепитом. И только очень внимательный наблюдатель мог заметить двух-трёх молодых крепышей с орлиными профилями и вороной шевелюрой, постоянно находившихся кто на улице, кто – у самого входа, кто – на расшатанном табурете рядом со стойкой. Неброско одетые, периодически сменяющие друг друга, они под плотными, свободного покроя куртками скрывали помимо тренированных мускулов портативные радиостанции и боевые «стволы». Причем кобур для пистолетов не полагалось – в кармане рядом с оружием лежало заявление без даты на имя начальника ближайшего отделения милиции с просьбой принять случайную, только что подобранную находку. Фокус старый и не слишком действенный, но…
Посвященные же – как правило, это были мужчины с ярко выраженной кавказской внешностью, немолодые, в великолепно сшитых костюмах и безукоризненных галстуках – уверенно толкали небрежно крашенную дверь с трафаретной надписью «Щитовая», проходили, натыкаясь в полутемных поворотах на одного-двух «подсобников», оснащенных не хуже коллег на улице, через коридор – и оказывались в совсем другом мире, в мире, где аскетизм горного аула сочетался с пышностью восточного сераля, где гостеприимство и бескорыстие ценились наравне с беспощадностью и вероломством, где не прощалась трусость и честь ценилась выше жизни.
За скромным фасадом третьесортной шашлычной скрывалась штаб-квартира «горцев» – мощнейшей в городе преступной организации, единственной не боявшейся столкновений с ОМОНом, терявшей из-за этого людей и сферы влияния, – но не шедшей на компромиссы с Властью. Издревле воевавший с Российской империей, побежденный, но не покоренный ею, маленький кавказский народ был поставлен вне закона не царскими сатрапами, а человеколюбивой советской властью. Муки и смерть тысяч женщин и детей, вывезенных с родной земли, через десятилетия выплеснулись на улицы тихих северных городов ответным разгулом бандитизма, поножовщины, отчаянных драк. Не признававшие законов государства, горцы не желали подчиняться и законам чужого им российского преступного мира. В конце концов установилось некое подобие шаткого равновесия – городской рэкет потеснился, чужаки приступили к медленному перевариванию захваченного куска «пирога», а в милиции города появилось несколько новых сотрудников, переведенных из южных регионов страны и знакомых со спецификой оперативной работы в среде «горской мафии».
