– Неужели взяток никогда не брал?
– Я вполне прилично зарабатывал.
– Скучный ты человек! Полёта мысли в тебе нет.
Судя по всему, Неваляев прежде не встречал таких людей. Егор на своей должности деньги мог грести лопатой, так нет, сунулся туда, куда не надо, на том и погорел. Тут самое время позлорадствовать – защитник коррумпированной власти от неё и пострадал, стал ей неугоден, поскольку слишком уж буквально воспринял указание начальства. Когда назначали на пост главы ГУЭБ, могли бы намекнуть, мол, так и так, помимо рядовых российских граждан есть ещё неприкасаемые. Но, видно, постеснялись, думали, что сам поймёт. Не станешь же каждому вновь назначенному на ответственную должность генералу предъявлять для ознакомления список лиц, которых следует считать «белыми и пушистыми», даже если руки у них по локоть вымазаны в грязи.
Егор за прошедшие годы много раз об этом думал. Вроде бы не в чем себя упрекнуть, но временами, просыпаясь среди ночи, заново прокручивал в уме своё последнее дело и неизбежно приходил к выводу – надо было действовать тоньше, похитрее, так, чтобы не смогли переиграть. И ещё он понял – без поддержки сверху вся эта затея с разоблачением Идельсона и его покровителя была обречена на неудачу. Однако мог ли он иначе поступить?
Тему сосуществования власти и коррупции не хотелось больше обсуждать, поэтому Егор решил вернуться к обстоятельствам недавнего отравления.
– Мне тут жена пересказала версию, вычитала в интернете, будто тебя пытались убить твои же соратники. Шнурков…
Неваляев не дал договорить – вскочил, замахал руками:
– Ну что за чушь! Ты сам-то в это веришь?
– А что, версия вполне правдоподобная. Интеллектуалы тебя не признают, им поперёк горла твой национализм… Из-за этого многие отвернулись от вашего Фронта.
Лицо Неваляева преобразилось – губы сжались, кожа стала бледной, как воск, и ещё глаза с прищуром, такой можно было видеть у ковбоев из американских вестернов, когда вот ещё мгновение, он выхватит свой кольт и нажмёт на спусковой крючок.
– Да плевал я на этих чистоплюев! Этим пережиткам совковой интеллигенции грош цена! Всё, на что они способны, это вечером за рюмкой водки ругать последними словами власть, а на следующий день, как ни в чём ни бывало, станут на неё горбатиться. Дряхлые маразматики! Холуи и лицемеры! Своими руками их бы всех передушил! – и уже немного успокоившись: – Ничего, мы воспитанием новое поколение борцов, тогда всем мало не покажется.
– На это требуется время, а твоим соратникам и покровителям хочется сейчас. Вполне допускаю, что ты мог бы стать сакральной жертвой…
Неваляев не согласен:
– И где они нового лидера возьмут?
– На тебе свет клином не сошёлся. Есть Волчков…
– Нет, он меня не предаст!
– А Лисина?
– Эта дура? Да за ней люди не пойдут. Баба она и есть баба!
«Почему-то упоминание имён соратников вызывает у него неадекватную реакцию. Видимо, и в этой банке с пауками идёт борьба за лидерство, за власть над умами. Надо бы такой ситуацией воспользоваться».
А Неваляев всё не унимался:
– Ты посмотри на Тихановскую… Смехота! А у меня харизма, семнадцать лет борьбы с режимом. Я прирождённый вождь! Где они ещё такого лидера найдут? – он перевёл дух и продолжал: – В общем, ежу ясно, что тут чекисты подсуетились, разработали операцию прикрытия. По их заказу СМИ распространяют ложь, будто соратники хотели от меня избавиться.
