Через пару часов общения Юра пребывал в полной растерянности, когда перед ним положили пачку фотографий – загруженных в кузовы машин убитых детей, его глаза повлажнели, и он долго не мог прийти в себя.
5 августа в «Литературной газете» под рубрикой «Горячая полоса» был опубликован очерк Юрия Роста «Колокол по тем, кто пока еще жив». Зловещее предзнаменование.
«…В Ошской области у меня нет ни родных, ни знакомых, – писал Рост. – Правильно, читатель. Не тебя травили газами, не твой дом жгли, и не твою пятилетнюю дочь насиловали, и сжигали заживо не тебя. Так что не по тебе звонит колокол. Пока!
…Самих следователей никто не охраняет, хотя угроз достаточно. В районах и областном центре, несмотря на обещание о помощи, – тихий саботаж. На милицию вообще особенно рассчитывать нельзя, на партийное руководство – тоже… События в Ошской области, мощностью в десятки сумгаитов, а жестокостью превосходящие все, что нам известно даже по литературе, пришлись на время съезда партии, но там не нашлось времени, чтобы обсудить эту человеческую катастрофу. Да, события в Ошской области не знают аналога. А понятно ли вам, что стоит за этой формулировкой? Объясняю: это люди, которым перерезали горло и выпускали кровь (как это делают, когда режут овец), а затем бросали на дороге на поругание или скидывали в воду, это – убитые, а потом сожженные дотла, это – отрезанные носы, уши, выколотые глаза, это – обугленная человеческая голова на шесте, это – зверски изнасилованные десятки женщин, убитые потом, это – изнасилованные и убитые девочки. Убитые дети, много детей – от тех, кто еще в утробе, от новорожденных до подростков… И убитые старики…
За людьми охотились организованно. Задействовали грузовые машины, автобусы. Подогретые спиртным и наркотиками молодчики повязывали на головы красные повязки и убивали – убивали беззащитных местных жителей, особенно в районном центре Узгене. Из окон домов люди с ужасом наблюдали, как работники милиции в форме, на помощь которых они так рассчитывали, сами занимались организацией погромов и направляли по конкретным адресам распоясавшихся боевиков…
…В один из первых трагических дней в селе Мырза-Ака убили двадцать семь человек. Могли убить на пятнадцать больше. Их спасла отважная семидесятилетняя женщина Анна Ивановна Букреева, спрятав их в своем доме… Когда погромщики, которые показались ей на одно лицо, ворвались во двор, она вышла к ним.
– У тебя узбеки есть?
– Нет.
– Ну-ка уходи со двора. Мы сами разберемся.
– Я со своего двора никуда не пойду.
Тогда они стали избивать брата соседкиного мужа и заставили его звать на помощь, чтобы кто-нибудь из родных отозвался, обозначив себя.
– Много их было, Анна Ивановна?
– Ой, много, обкуренные все. А потом, когда они ушли, так подростки по улице ходили тоже с красными повязками на головах и с ножами.
– А того, который кричал, убили?
– Убили на месте, и отца, и сыновей, которые не успели ко мне, тоже убили. Этих, правда, уже в больнице. Их вроде «скорые» подобрали и увезли в больницу… Может, знаете, тут дядя Яша парализованный (мы его так звали), того тоже убили. В одну комнату свезли. Подождите, говорят, врачи куда-то по делам вышли, а тут двери сорвали. Врачи приходят, а узбеки – убиты. Ой, те все были сговоренные…»
В один прекрасный день к нам с Емельяновым привезли одного из подозреваемых. Маленького роста, щуплый. Всю жизнь был пастухом. Смотрит затравленно. В глазах – испуг. Посмотришь – жалко становится. А когда выясняется, что 6 июня он лично поймал в горах пасечника, заарканил его и, сидя на лошади, несколько часов таскал за собой, задаешь вопрос – откуда в нем это? Несчастного пленника он добил выстрелом из охотничьего ружья в упор.
