Кое-кто из присяжных, выходивших в этот момент из своей ложи, посмотрел на них с дружелюбным любопытством.
Мимо проскользнула Марта Лавина – сдержанная, самоуверенная, коварная, хладнокровная. И все же ей не удалось скрыть от присяжных торжествующую улыбку.
– До свидания, мистер Мейсон, – пропела она слащавым тоном.
– До свидания, миссис Лавина, – ответил тот с такой же любезностью и не без колкости многозначительно добавил: – Увидимся в понедельник утром.
Что-то в его тоне остановило ее. Она обернулась и посмотрела на него так, как оценивают опасного противника. Но, поколебавшись всего лишь мгновение, двинулась дальше, демонстрируя достоинства своей фигуры. Покачивание бедер показывало, что она прекрасно об этом осведомлена.
– Вот кобра! – тихо проговорил Дрейк.
Мейсон озабоченно кивнул.
Проталкиваясь сквозь толпу расходящихся зрителей, они вышли из зала суда, и Мейсон отвел Дрейка к лестнице.
– Подождем здесь, Пол, пока рассосется толпа, – объяснил он. – Не люблю толкаться в лифтах и нечаянно натыкаться на присяжных. Обязательно кто-нибудь пристанет, начнет расспрашивать…
– Почему они не запирают присяжных? – спросил Дрейк.
– Иногда так и поступают, когда слушаются дела об убийствах, – ответил адвокат. – Но сейчас не тот случай. У нашего подозреваемого нет ни копейки, а защитника ему назначил судья. Если запереть присяжных, они разорутся как ненормальные. Судья…
Чья-то тяжелая рука хлопнула его по плечу, и в ухо прогудело:
– Мистер Мейсон!
Тот обернулся и увидел широкоплечего, густобрового человека, который злобно смотрел на него с плохо скрываемым раздражением.
– Здравствуйте, мистер Арчер, как ваши дела? – произнес адвокат.
– Я в ярости, – сообщил Арчер, однако при этом улыбнулся.
– Неужели? – откликнулся Мейсон.
– Что это за дурацкие правила держать меня в той комнате? Господи, я там чокнусь!
– По закону свидетели не должны слышать показания друг друга, – объяснил Мейсон. – Вот почему их не допускают в зал суда. Так у нас есть возможность узнать независимые показания каждого, не опасаясь, что на него повлияют впечатления других.
– Ох, елки-палки! – воскликнул Арчер. – Чушь какая-то! Я человек действия. Боже праведный, у меня дело стоит, меня люди ждут, а я должен все бросить и сидеть тут часами. Еще ничего, если бы можно было наблюдать за тем, что происходит в зале суда, но торчать в этой чертовой комнате для свидетелей – это уже чересчур!
– Все скоро закончится, – успокаивающе проговорил Мейсон.
– Но длится уже чертовски долго! Я говорил об этом с заместителем окружного прокурора, и он мне объяснил, что все зависит от вас. Я ведь уже дал показания по делу. Подробно рассказал, что и как случилось. Почему мне нельзя сидеть в зале?
– Потому что вас могут снова вызвать.
– Ну, именно так заместитель окружного прокурора мне и говорил, но сказал, что все зависит от вас. Если вы не будете возражать, чтобы давшие показания свидетели оставались в зале заседания, то судья разрешит мне сидеть там.
– Но я не дам на это моего согласия, – улыбаясь, заявил Мейсон.
– Почему?
– Потому что в этом деле мне поручено защищать подсудимого. Я полагаю, в его интересах, чтобы правила суда строго соблюдались.
– Теперь послушайте меня, – взорвался Арчер. – Вы защищаете интересы бездельника без гроша за душой, неудачника, вора, грабителя. А я видный бизнесмен и имею некоторое влияние в обществе. Могу сделать для адвоката много хорошего, но могу и нанести ему большой вред. Мне не нравится ваша позиция, Мейсон.
