Вовсе не были они давними друзьями. Их настоящее знакомство началось всего-то месяц назад, когда в семье Зайцевых опять случился «конфликт отцов и детей».
Это образованная мама так печально именовала Митины споры с родителями. Образованный папа выражался короче: «Ну, началось». После чего вспоминал иногда, что он мужчина и у него есть ремень.
В то ясное утро августа «началось» из-за тетради. Из-за французской. Митя увидел ее в магазине «Деловые люди» и обомлел от восхищения. Тетрадка была в переплете из искусственной кожи с оттиснутым на нем средневековом замком и рыцарскими гербами, с лощеной бумагой, толстая, листов сто пятьдесят. Сразу же стало ясно: если писать в такой тетради черной капиллярной ручкой повесть «Корсары Зеленых морей» (которую он задумал в июле), она, эта повесть, потечет сама собой. Как вода из крана.
Но тетрадь стоила тридцать два рубля (да еще ручка семь с полтиной). Мама сказала, что это сумасшествие. За такие деньги можно купить семь нормальных общих тетрадей.
– Но мне же не надо же семь! Мне надо одну! Э т у!
– Пожалуйста, не устраивай истерику! Папе выдали зарплату только за май. А моя – курам на смех. Ты это прекрасно знаешь.
Митя знал. Но…
– Я же не мотоцикл у вас прошу! Даже не роликовые коньки! И не дурацкий сидеромный диск с компьютерными стрелялками! Одну-единственную тетрадку! Жалко для родного сына, да?
– Ну, началось! – Папа принял, было, грозный вид, но вспомнил, что у него сегодня масса редакторских дел и надо с утра беречь нервы.
– Между прочим, – ровным голосом сказал он, – многие современные литераторы пишут книги на компьютерах.
– Вы же меня к нему не подпускаете, к вашему компьютеру!
– Это по вечерам, – напомнила мама. – А днем он свободен. Но ты, по-моему, не очень-то к нему рвешься. Нормальных детей не оттащишь от монитора за уши, а ты…
– Ага! А если бы я к нему липнул, вы бы сразу: «Почему ты только и знаешь торчать у компьютера и ничего не читаешь»!
– Все хорошо в меру, – уклончиво сказал папа. Он почуял в словах сына логику. А логику папа ценил. Потому что он был редактором научного бюллетеня в Институте физики металлов. – Чрезмерное увлечение компьютерными играми вредно, но для творческой работы компьютер незаменим.
– На нем пишут всякие халтурщики!
– По-твоему, я халтурщик?
– Ну, чего ты меня ловишь на слове! Я не про тебя! Ты же пишешь металлургические статьи, это же совсем же другое дело, это наука и техника! А нормальные книжки на компьютерах не сочиняют! Только всякие боевики, где внутри лужи крови, а на корочках голые тетки с пистолетами…
– Дмитрий! – Это мама.
– Ну, что «Дмитрий»! Не я же их там рисую!
– Ты мог бы поменьше смотреть на такие корочки.
– А я вообще не смотрю! Больно надо! Что вы меня сбиваете! Я про тетрадку , а вы про голых теток!
– Это ты про них, – сдержанно заметил папа. – У тебя нездоровая фантазия.
– Это у вас нездоровая! А у меня здоровая! Я хочу про летние приключения писать, а не… про это. А на компьютере я не могу! Когда придумываешь, в голове шевелятся всякие мысленные находки и передаются пальцам, как живые. И пальцы пишут!.. Папа, ну скажи! Твой любимый Булгаков мог бы написать «Мастера и Маргариту» на компьютере.
– Ты еще не Булгаков, – сообщила мама очевидную истину.
Папа – худой, почти двухметровый, стоял, согнувшись в дверном проеме и вжимался в косяк поясницей (наверно, опять болела). Он поскреб щетину на подбородке (бриться папа не любил).
