Ещё долго беседовали гости за столом, обмениваясь новостями. Много было высказано советов и пожеланий. Наконец-то вечер начал подходить к концу. Все темы были изложены и переговорены. Артемий Афанасьевич встал и подал знак сидевшим, разговоры затихли.
– На этом наше собрание предлагаю окончить. Всем спасибо за оказанную денежную помощь, всё пущу на развитие нашего дела, да на подкуп властей. Предлагаю, братушки, остаться ночевать у меня, под каждого комната подготовлена. Под каждого слуга имеется. Если нет желания оставаться, то мои экипажи стоят у ворот. А на дорожку или на отдых давайте нашу любимую песню-стих послушаем в исполнении нашего молодого братца. Именно ту, где говорится о нашем батюшке Кондратии Селиванове и его встрече с императором Павлом Первым. Не послушал он искупителя, вот и умер насильственной смертью, – закончил Артемий Афанасьевич и подал знак слугам.
Вошёл молодой парень в хорошей одежде и, сосредоточившись, начал петь тонким голосом кастрата:
«А Царь сердцем встрепенулся,
На отца он ужаснулся.
И заплакал, затужил,
Всё собранья нарушил.
Послал скорого гонца
Отыскать своего отца:
Чтоб представить бы в столицу
Со иркутской со границы.
Скоро это сотворил,
К отцу двери растворил.
Он вошёл со бурным духом
И сам гордо говорил:
«Сотвори волю мою!
Теперь я имею власть:
Возведу тебя на трон,
Отдам скипетр и венец,
Если только мой отец».
Наш Батюшка Искупитель
Глаголил слово с высоты:
«Что греху я не отец,
Разорить пришёл в конец:
Чистоту буду любить,
Грех хочу весь погубить;
А во праведной семье
Буду в трубушку трубить,
Всех поставить, утвердить!».
Последнее четверостишие присутствующие за столом пропели вместе с певцом, встав и положив руки на плечи друг друга. Пропели трижды, тонкими фальцетами, раскачиваясь из стороны в сторону. Затем певец продолжил:
««А царь жёстко осерчал,
забыл первой свой начал:
Затворил он крепко двери.
«Не хочу быть в твоей вере;
А за этот за смешок
Пошлю в каменный мешок!».
Наш Батюшка Искупитель кротким гласом провестил:
«О! Я бы Павлушку простил!
Воротись ко мне ты, Павел,
Я бы жизнь твою исправил».
А Царь гордо отвечал,
Божества не замечал,
Не стал слушать – и ушёл,
да покоя не нашёл.
Наш Батюшка Искупитель
Своим сердцем воздохнул,
Правой рученькой махнул:
«Пади, земная клеветина,
К вечеру твоя кончина!
Я изберу себе слугу, Царя Бога на кругу,
А земную царску справу
Отдам кроткому Царю.
Я всем тронам и дворцами
Александра благословлю:
Будет верно управлять,
Властям воли не давать…».
Последнее четверостишье опять подхватили гости и вновь, встав, вместе пропели три раза. Затем, степенно простившись с хозяином, убыли в дорогие московские гостиницы, чтобы, отдохнув, с утра убыть по домам: Ярославскую, Владимирскую, Рязанскую, Орловскую, Калужскую, Тульскую и другие губернии. В гостеприимстве и экономии денег они не нуждались, все были очень богатыми людьми. Хозяин проводил всех, поцеловал на прощание, обнял. Гости грузно и медленно закинули тучные, обрюзгшие тела в экипажи. Безбородые кучеры с провисшими щеками бодро заскочили на козлы. Не мешая друг другу, получив приказ от клиентов, начали разъезжаться по улицам Москвы. Хозяин, проводив всех, вернулся в столовую. Остался только один из гостей, терпеливо дожидавшийся Непогодина, старший общины из города Тулы. Главный Кормчий присел к нему за стол, внимательно заглянул в глаза.
– Давай, братушка, поговорим по душам. Всё ли получилось, что обсуждали раньше? – уточнил Артемий Афанасьевич у ожидавшего его гостя.
