Родин позвал няню и велел срочно послать за Юсуповым, чтобы как можно скорее доставить Ирину в больницу. Нянюшка переполошилась не на шутку и по дороге забежала еще и к отцу Феликсу, так что тот явился первым и, призвав Георгия не впадать в отчаяние, начал истово читать над несчастной молитву святого Киприана об исцелении одержимых нечистыми духами:
– …Вознеси к Господу благомощную Твою молитву, да оградит нас от падений наших греховных, да научит нас истинному покаянию, да избавит нас от пленения диавольскаго и всякаго действия духов нечистых, и избавит от обидящих нас. Буди нам крепкий поборник на вся враги видимыя и невидимыя, во искушении подаждь нам терпение и в час кончины нашей яви нам заступление от истязателей на воздушных мытарствах наших, да водимыя Тобою достигнем Горняго Иерусалима и сподобимся в Небесном Царствии со всеми святыми славити и воспевати Всесвятое имя Отца и Сына и Святаго Духа во веки веков. Аминь.
Раньше Родину доводилось несколько раз быть свидетелем обряда экзорцизма, а потому его вовсе не прельщала перспектива увидеть эту привлекательную и гордую девушку катающейся по полу в жутких конвульсиях. Но если ей это поможет, он готов был делать все, что от него потребуется.
Однако действия отца Феликса не приводили ровным счетом ни к чему. Он читал молитвы все громче и громче, щедро окроплял девушку святой водой, размахивал кадилом, но нечистому духу все было нипочем. То ли дело было не в нем и у Ирины на самом деле имелось некое психическое заболевание, то ли бес был слишком силен для приходского священника…
Взмыленный батюшка заявил, что пойдет стоять всенощную за здравие рабы Божьей Ирины, и поспешно удалился. Тут как раз в гостиную вломился запыхавшийся Юсупов, успевший только разуться. Заснеженную шапку и тулуп он расшвырял по сторонам и кинулся к Ирине. Нянюшка стояла в сторонке, обеспокоенно причитая:
– Да что ж это такое-то, как же ж так! Она же вот только чайку с ватрушечками откушала и больше ничего… Никуда не выходила, ни с кем не разговаривали, кроме Енюши.
– Ватрушечки твои не виноваты, нянюшка, – поспешил успокоить старушку Георгий. – Ты иди, отдыхай, мы сами разберемся…
* * *
Пока Ирину, укутанную с ног до головы, везли в больницу на широких больничных санях, Родин пришел к неутешительным выводам: если не помогут медикаменты, придется применять экспериментальные методы лечения, о которых он только читал в научных журналах, но никогда не применял на практике. Думать о том, что излечить мозг столичной гостьи можно только путем его частичного повреждения, Георгию не хотелось.
В больнице на них тотчас налетела Анютка. Со слегка притворным от распирающей ее ревности сочувствием она засуетилась вокруг Ирины – больную требовалось переодеть в пижаму и уложить в койку.
– Ах, какой красивый у нее кулончик! У нас таких не купишь… А в столице-то вон какие ювелиры, волшебники прям!
Георгия не на шутку разозлило неуместное легкомыслие сестры милосердия, и он сделал ей внушение:
– Что вы, Анна, все о побрякушках, не видите, в каком состоянии пациентка? Не время цацки разглядывать. К тому же не из столицы это сердце, а из самых дебрей Амазонки. Такого нигде не купишь, даже в столице. Займитесь уже делом, в конце концов!
Но, к сожалению, как бы рьяно Юсупов и Родин не занимались делом, ни будоражащий душу нашатырь, ни разгоняющие кровь примочки, ни применение психоактивных препаратов не дали никакого эффекта. Столичный эксперт Ирина Жернакова так и осталась лежать на койке прекрасной куклой с фарфоровой кожей и пустыми, ничего не выражающими глазами.
