Мгновенно осенившее меня предположение о том, что подруга нашла себе кого-то на работе, заставило улыбнуться. Но всё же придётся их отвлечь, чтобы не задерживать Йена.
Я уже положила ладонь на ручку, готовясь второй рукой постучать по двери прежде, чем войти. Но до слуха донеслось что-то странное. Интонация разговора не менялась будто бы, но отдельные слова показались знакомыми, что заставило меня замереть и прислушаться вопреки привычке. И тут же я удивлённо вскинула брови, услышав слабый голос Булата вместе с отчётливыми вопросами самой Лики. Услышанный мной фрагмент явно был записью, которую подруга сделала вчера во время беседы с полицейскими.
Усмехнувшись от того, что нафантазировала себе невесть что, я быстро постучала по дверному косяку и вошла в кабинет. Но вопрос о том, почему Лика слушает свои записи в темноте, так и не сорвался с губ.
Кабинет Лики был небольшим, так что там помещались только два шкафа у противоположных стен и зажатый между ними стол. Настольная лампа не была включена, но широкое окно, занимавшее всю небольшую стену, давало вполне сносное освещение, чтобы разглядеть, что подруги тут нет.
Вместо неё кто-то стоял боком ко входу и лицом к столу, держа в руках диктофон Лики. Техника всё ещё работала, воспроизводя диалог журналистки с психологами.
От удивления я замешкалась, уставившись на незнакомца. В чёрной кожаной куртке с высоким воротником и тёмных штанах он, казалось, сливался с полутьмой комнаты. Вот только его короткие волосы были светлыми, что нарушало иллюзию.
И незнакомец повернулся, одновременно отложив на стол диктофон. В полутьме ослепительно ярко сверкнули зелёные глаза.
Сознание возвращалось очень медленно и неохотно, отчего я не сразу поняла, что лежу на полу у стены. В голове шумело, а в глазах будто рассыпались искры от странной боли, которая волнами расходилась по телу.
Открытое окно из-за ветра распахнулось шире, и теперь рама мерно стучала по стене, а дождь капал прямо на рабочий стол Лики. Я попыталась подняться, заодно судорожно оглядываясь. Куда делся тот парень?
Но ладонь, которой я упёрлась в пол, неожиданно заскользила по его поверхности. И напряжение тут же отозвалось резкой и острой болью в животе, принёсшей с собой странное тепло.
Сил хватило только на то, чтобы лёжа прижаться спиной к стене, и опять оглядеться. В кабинете кроме меня никого больше не было. Даже на том месте, где только что стоял какой-то парень, оказалось пусто. Только мой ранец валялся на полу рядом, будто свалился с плеча.
Живот болел так сильно, что руки сами собой прижались к нему, пока я с трудом дышала, оглядываясь. Ладони легли на неожиданно влажную ткань рубашки, отчего меня словно парализовало от смутного подозрения. Это сон. Должно быть, меня просто сморило в машине у Йена.
Продолжая убеждать себя, я отняла одну руку от живота и опустила взгляд. В слабом свете из коридора, прибивающемся через щель под дверью, пол рядом со мной поблёскивал, а ладонь оказалась покрыта алой жидкостью.
От ужаса я рефлекторно сжалась, и боль моментально стала сильней. Кровь, стекавшая по рубашке на расстёгнутую куртку, уже образовала на полу кабинета небольшую лужу.
Рвано дыша и тихо скуля от паники и боли, я кое-как подтащила к себе рюкзак и трясущейся рукой вытащила из него телефон. В ушах звенело, и измазанные в крови пальцы скользили по экрану так, что мне лишь чудом удалось попасть в иконку последнего вызова.
