– Еся, не спалиться у тебя не вышло бы в любом случае, – парень всё ещё улыбался, – Так что успела услышать?
– Зачем вы проверяли моих друзей? – вопросом на вопрос отозвалась я, нахмурившись.
– Любопытство, – Булат несколько посерьёзнел, но всё же смотрел на меня спокойно, – Никто не исключал варианта с тем, что к исчезновению тех шестерых могли иметь отношение их друзья. К ближнему кругу у жертвы всегда больше доверия, чем к незнакомцу. А у тебя, насколько я помню, кто-то повредил велосипед.
– Не вешай мне лапшу на уши, – моё недовольство уже отчётливо проявилось в голосе, – Если бы у шестерых пропавших были пересечения по друзьям, то полиция выяснила бы это ещё в середине серии хотя бы. Так зачем? Или я начну выяснять, зачем тебе нужны были на самом деле фотографии из того времени, когда я была в летнем лагере.
– А, ты об этом, – парень усмехнулся и пожал плечами, – Да просто увидеть тебя мелкой. Да и интересно же посмотреть на лагерь, в котором я никогда не был и вряд ли побываю. – В самом деле? – я изогнула бровь, – Так ты попроси своё начальство. Учитывая, что ЦИП владеет территорией закрывшегося летнего лагеря, то, думаю, у тебя есть все шансы посмотреть на вашу общую собственность. Даже снимки не понадобятся.
То, что я попала в точку, стало очевидно сразу. Усмешка пропала из взгляда Булата сразу, будто и не было. И вместо расслабленности и лёгкой беспечности в облике парня отчётливо проступила серьёзность и сосредоточенность. Моё недовольство тоже никуда не прошло, и я уставилась на Булата, сузив глаза, пока остальные психологи переводили взгляд от меня на него и обратно или делали вид, что заняты своими делами.
– Я не стала бы лезть в твоё расследование настолько, – бросила я, всё ещё хмурясь, – Но какого черта ты и твои товарищи полезли к моим друзьям?
– А я тебе не друг? – Булат, несмотря на серьёзность, чуть улыбнулся, и во взгляде его снова промелькнуло тепло.
– Друг, – я вздохнула, – Но ты мне ничего не объясняешь нормально. И ладно ещё я хочу помогать расследованию, но ребята на это не подписывались. Я вообще не хочу, чтобы их это коснулось.
Парень в задумчивости посмотрел на меня внимательно и ненадолго задержал взгляд на моём животе. Плотный бинт я ощущала постоянно, но вместе с мыслью о нём на ум пришёл и момент, на котором воспоминания обрывались – как незнакомый парень в редакции поворачивается ко мне. По коже тут же пробежался мороз.
– Не обижайся, Есь, – Булат легонько потрепал меня по плечу, и в его манере держаться снова виднелась забота, – Твоих друзей просто поверхностно проверили и всё. Они об этом даже не узнают. И, разумеется, больше к ним никто и не полезет.
От того, что парень говорил со мной искренне, стало полегче. Если моим ребятам ничего не угрожает, то можно всё-таки расслабиться. И я с облегчением вздохнула и благодарно улыбнулась другу.
– Прошу прощения, что влезаю в вашу беседу, – Карим, до этого с наигранным интересом смотревший в окно, облокотился на перила в изножье моей кровати, – Раз вы помирились, то вопрос к Есе. Ты что-нибудь вспомнила о том, что случилось в редакции?
Вздохнув, я потёрла шею. С момента пробуждения времени на такие размышления особо и не было, однако даже нынешняя попытка воспроизвести в памяти произошедшее провалилась.
– К сожалению, нет, – я помотала головой и расфокусированным взглядом уставилась на свои закрытые одеялом ноги, – У меня раньше никогда не было провалов в памяти. А теперь такое ощущение, будто вместо воспоминаний просто дыра. Не знаю, может, это из-за стресса? Такое же бывает?
