Миссис Гилрой судорожно вздохнула.
– Ей просто хотелось быть красивой и популярной, – женщина повернулась ко мне и с надрывом выплакала: – Но она не была плохой! Понимаете? Не была! И не заслужила смерти!
Я пересела на кушетку. Взяв женщину за руку, крепко сжала.
– Я вам верю.
Хрупкие плечи задрожали.
– Что произошло в день, когда вы видели дочь последний раз?
– Я… Мы опять поссорились. У нас городок маленький, слухи быстро расходятся. И всегда найдутся желающие посплетничать. В мой магазинчик пришла мать одной из школьных знакомых Андрэ и рассказала, что видела дочь в компании парней. Сказала по этим ребятам тюрьма плачет, что все они бандиты и наркоманы, забитые татуировками бездельники, шатающиеся по улицам в поисках проблем. Придя домой, я прямо спросила у дочери, кто такой ЛаБелль и его компания. Андрэ грубо ответила, что это не моё дело. Я разозлилась, слово за слово и всё переросло в скандал. Дочь выкрикнула, что ей надоело жить в бедности, считая копейки, и она готова сделать что угодно, лишь бы выбраться из этого города и никогда не возвращаться. Не видеть никого, и меня тоже. Я… я сорвалась. И…
Женщина задохнулась от боли, не в силах больше говорить. Но этого и не требовалось. Все семейные скандалы похожи друг на друга. Все семейные праздники, кстати, тоже.
– И вы сказали, что если ей не нравится, то она может уйти и жить самостоятельно за собственный счёт, – проговорила я. Спрашивать не требовалось, всё было слишком очевидным.
Тоня кивнула, пряча лицо. Ей было стыдно, тошно и отчаянно больно. Последнее, что она сказала дочери, было не словами любви, а фактически разрешением исчезнуть.
– Вы не виноваты в том, что случилось, – я погладила тонкую ладонь с исколотыми швейной иглой кожей. Наверное, Тоня была из тех, кто предпочитал не защищать пальцы во время намётки швов, когда так легко пораниться.
А ранилась она часто.
– Я прогнала её, – сдавленно всхлипнула мать погибшей.
– Нет, вы просто не сдержали эмоций в трудный момент. Так бывает. Со всеми бывает. Андрэ знала, что вы это сказали сгоряча. Как и вы знаете, что дочь вас любила и не хотела быть грубой. Просто не совладала с собой.
– Да, – закивала женщина, вытирая заплаканное лицо. – Да. Она хорошая. Очень умная и упорная. Знаете, Андрэ ведь могла поступить в колледж и даже получить стипендию. Пробный тест она сдала очень хорошо. Несмотря на все пересуды за её спиной.
И Тоня подняла взгляд на Буна. Тот растерялся, стушевался и даже как-то стал меньше ростом. Одно дело говорить гадости о школьнице мне, там, где никто не слышит. И совсем другое – смотреть в глаза безутешной матери, знающей, что ты терпеть не мог её убитого ребёнка.
Здесь одной верой не обойдёшься.
– Вы упомянули имя «ЛаБелль», – я сделала вид, будто слышу его впервые. – Кто это?
Тоня покачала головой.
– Я не знаю, честно. Какой-то парень, который периодически крутится в городе. Ещё пару дней назад я о нём даже не слышала. Знаете, у меня нет времени знакомиться лично со всей городской молодёжью. Я знаю только соседских ребят и тех, о ком рассказывала Андрэ.
– А с кем она дружила?
– С Элисон и Райли, ещё с Аланом, – быстро перечислила Тоня. – Они общаются со времён младшей школы. Есть и другие ребята: Грег, Марша и Сара, но эти просто приятели, не больше.
– Как вы думаете, куда отправилась Андрэ, когда ушла из дома? – я погладила чуть успокоившуюся женщину по спине. По крайней мере, она перестала трястись как осиновый лист. Конечно, это лишь на время. Пройдут годы, прежде чем она сможет смириться с потерей.
