Залив остался уже позади, и они вошли в устье реки. Ширина русла не превышала здесь одной мили, и рулевой, проходя через этот извилистый и местами предательский участок реки, осторожно лавировал между бакенами, которые указывали фарватер.
Яхта двигалась вперед медленно, как рыбка в холодном бассейне. День был жаркий и сухой, но со стороны залива начало подниматься едва заметное облачко тумана, хотя синева неба оставалась ясной и незамутненной.
Мейсон услышал сначала чьи-то шаги, а затем голос Скотта Шелби:
– Я хотел бы поговорить с вами, мистер Мейсон. Наедине.
– Боюсь, что не соглашусь на это.
– Что вы хотите этим сказать?
– Мистер Бентон сказал нам, что просит всех собраться для совместного обсуждения после обеда и избегать частных переговоров.
– Но я хотел поговорить с вами совсем на другую тему!
– О чем же?
– О вашем друге – сержанте Дорсете. Он въедливо расспрашивал меня о том, зачем вы приходили ко мне.
– Любознательный парень.
– Случилась ведь довольно необычная история.
– Вы не обязаны рассказывать мне об этом.
– Да, но мне хотелось бы рассказать.
– Я защищаю интересы Джейн Келлер и поэтому не могу быть вашим представителем.
– Это мне понятно.
– Тогда зачем же вы затеваете беседу со мной?
– Я хотел поговорить с вами о Дорсете. Он мне не нравится. Мне кажется, что он заваривает какую-то кашу. Точнее – готовит судебное дело.
– Какое и против кого?
– Не знаю, но хотел бы знать. Несколько дней назад меня пытались отравить.
– В самом деле? – вежливо поинтересовался Мейсон.
– Да. Я вначале думал, что это случайное, бытовое отравление недоброкачественной пищей. Но, видимо, я ошибался. Так, во всяком случае, считает Дорсет. И он собирается раздуть из этого большое дело.
Наступило минутное молчание, во время которого слышен был лишь легкий шелест воды за бортом.
Затем Мейсон произнес:
– Это все?
– Я обедал вместе с женой в ресторане, но мы ели разные блюда: я заказал говядину с жареным картофелем, а она – устриц и овощи. Я пил красное вино, она – белое. Десерт у нас был одинаковый. Она после этого почувствовала легкое недомогание, а я расхворался всерьез. Все признаки типичного пищевого отравления.
– Правильно.
– Что вы считаете правильным?
– Я хотел сказать, – ответил Мейсон с ухмылкой, – что так можно было подумать.
Шелби взглянул на адвоката, и в его темных беспокойных глазах мелькнуло раздражение.
Мейсон стоял, опираясь локтями на перила палубы и глядя вниз на мелкие пенистые волны, возникающие на поверхности воды.
После некоторого молчания заговорил Мейсон:
– Видимо, мы направляемся к острову.
– Да, очевидно, так, – сказал Шелби, а через секунду добавил: – Но мы говорили об отравлении.
– Да, вы действительно говорили о нем.
– Я был очень плох и вызвал врача. Тот же самый врач обследовал и мою жену. Я объяснил ему, что у меня пищевое отравление, вероятнее всего, от каких-то консервов, так как я чувствовал жжение и металлический привкус во рту.
– Понятно, – сказал Мейсон.
– И знаете, что случилось?
– Нет, не знаю.
– Ваш друг Дорсет явился ко мне вчера вечером и заявил, что я был отравлен мышьяком. Он явно собирается раздуть из этого криминальное дело.
– Какое, например?
– Он задавал мне массу всяких вопросов. Есть ли у меня враги и тому подобное. Боже милосердный, я вовсе не хочу, чтобы мое имя попало в газеты в связи с уголовным делом. Особенно теперь, когда я веду сразу несколько крупных дел.
