– Я требую от вас точного ответа, – сказал Мейсон, – являетесь ли вы единственным владельцем арендного договора?
– Как бы то ни было, я несу полную ответственность.
– Точно ли обозначены ваши личные права на этот договор?
– Это не имеет никакого отношения к нашему делу.
– Совсем наоборот, – заявил Бентон, – я не желаю вести деловые переговоры ни с кем, кроме фактических владельцев договора, и притом непременно со всеми владельцами.
– Ну ладно, – взорвался Шелби, – у меня действительно есть компаньон, который имеет равные со мной права. Однако этот компаньон полностью предоставляет мне право на переговоры и принятие решения.
– Можно узнать имя вашего компаньона? – спросил Бентон.
– Эллен Кэшинг, – неохотно ответил Шелби.
Марион Шелби встретилась глазами с Мейсоном, затем быстро отвела взгляд.
– И вас только двое? – спросил Бентон.
– Двое.
– И больше никто не заинтересован в этом деле?
– Нет.
– Ну и какова же окончательная сумма отступного, которую вы хотите получить?
– Десять тысяч долларов.
Бентон улыбнулся:
– Пора спуститься в салон и потанцевать. Здесь мы, видно, зря теряем время.
– Это ведь стоящая аренда, – сказал Шелби, – и я могу надавить на владельца собственности.
– Не собираюсь обсуждать с вами ваши права и возможности. Что касается меня лично, то уже завтра днем я либо вовсе откажусь от этой покупки, либо пойду с ходатайством в правление нефтяной компании о предоставлении всех прав мне. Я еще не знаю окончательно, какое из двух решений я приму завтра.
Раздался неуверенный голос Лаутона Келлера:
– Если вы уж так категорически настроены, то я бы не хотел, чтобы…
– Вы уже высказали нам свое мнение, – оборвал его Паркер Бентон.
– Но ведь мы могли бы изменить…
– Лично я не желаю больше принимать участие в этом споре. Если хотите, попытайтесь договориться с мистером Мейсоном. Надеюсь, что подходящий мне участок я найду в другом месте.
– Ну что ж, – вдруг заявил Шелби. – Пусть будет так. Это устраивает и меня.
– А теперь, чтобы закончить нашу встречу по-дружески, предлагаю всем присутствующим взглянуть на каюты, в которых им предстоит провести ночь. Те, кто захочет еще потанцевать, соберутся в салоне, а кто хочет спать, останется у себя. Однако прошу тех, кто придет в салон, забыть обо всех деловых вопросах, которые мы обсуждали. Мы будем лишь танцевать и веселиться. Во всех семи каютах, где вы разместитесь, есть телефоны. Вы можете вызвать стюарда или соединиться с любым из гостей, находящихся в каютах.
Сказав это, Бентон вызвал стюарда, чтобы он разместил всех по каютам.
Лаутон Келлер вдруг заявил:
– Учтя все обстоятельства, считаю, что Джейн следует пойти на уступки. Лучше скинуть еще две тысячи долларов, чем участвовать в судебном процессе.
– Я не желаю, – зарычал Шелби, – чтобы мною играли. Идите вы все к черту! Где моя каюта? Я остаюсь ночевать на этой проклятой яхте только потому, что не желаю ехать в лодке в такую темень и холодрыгу. Но я первым сойду с яхты, когда мы вернемся в город, и смею вас уверить, мистер Бентон, что, как только вы построите себе дом на острове, я немедленно поставлю нефтяную вышку перед вашими окнами. И я сделаю это даже в том случае, если не буду знать наверняка, есть ли там действительно нефть.
Паркер Бентон ответил весьма холодно:
– Там будет видно. Не знаю, какими средствами вы располагаете, но думаю, что раньше, чем вы успеете выстроить нефтяную вышку, вы пожалеете о том, что вообще когда-либо видели такую вышку. Желаю всем спокойной ночи. Я ухожу в свою каюту и займусь чтением. Думаю, что стюард сумеет устроить всех, кто желает остаться на яхте, со всеми удобствами. Если же кто-нибудь захочет уехать, лодка доставит его на железнодорожную станцию к одиннадцатичасовому поезду. И еще раз: желаю всем спокойной ночи.
