С третьей попытки получилось. В смысле, цветное стекло не разбил, но царь высунулся едва ли не по пояс, обругал меня для приличия и громогласно велел поставить пред очи грозные! Вылетевшие стрельцы исполнительно сшибли болтливых снобов в канаву и на руках занесли мою светлость в «овальный кабинет». Только там я понял, почему охранники так усердствовали, – Горох был пьян практически в никакую! Хотя, наверное, нет, говорил он более‑менее, а вот координация движений хуже, чем у пропившегося Буратино.
– Ваше величество, я всё понимаю, ну до ТАКОЙ‑то степени зачем?!
– Русс‑сс‑кий ч‑ловек нн‑пивается с горю глубокво, – неторопливо пустился объяснять на пальцах царь, пока я кое‑как усаживал его на скамью. С которой он столь же упорно норовил сползти на пол! – Либо с р‑дости великой… Себе нн‑льёшь?
– Ну и какое у вас горе или радость?
– Нн‑никакого… От с этого и пью… от оды‑ны‑образности бытия! Так ты нн‑не будешь? А за мм‑моё зд‑ровье?!
– Вы из меня дежурного собутыльника не делайте, и так уже государыня косится. – Я плюнул на всё и сел рядом с царём, вытянув ноги. – Слушаю. Записываю. Кайтесь.
– Оххх‑тно. – Он приобнял меня за плечи и, тоскливо отпихнув тапкой пустой штоф, просветил ситуацию: – В сей день алк‑голем я усерден был по пр‑чине ннн‑в‑стр‑б‑ванн‑сти! Понял, нет? Я ж никому не нн‑ужен… Эй! Кому тут нн‑нужен царь?! Млчат… ннни‑кому не нужен. Всё есть, всё х‑рошо, всё мирно, всё благ‑денствуе‑эт! Дума б‑ярская – думает, царица м‑мл…ладая – царицинствует, народ – трудится, враги, и те, заразы, не в‑враждуют… Я туда‑сюда, пробовал – не нужен я им! Вот сижу им на ттт‑роне, и ладно. А у меня… может… з‑дница болит уже просто так на ттт‑рне сидеть! П‑нимаешь?
– Понимаю.
– Тогда ск‑жи, вот ты мне друг, да? Друг, в‑верю… Я тебе нужен? В‑зьми меня к себе…
– Да ради бога, – не подумав, ляпнул я, отвлекаясь на стук каблучков за дверями.
Государь упоённо приподнялся и, поймав меня за уши, трижды насильно облобызал в обе щеки:
– Я зз‑нал! Ты вот не пр‑дашь друга… Эх, Нн‑кита, как тя там… по бат‑юшке… Щас, сапог надену и к… ик!! И к тебе в от‑дление, на оперативную долж‑н‑сть!
– О майн гот… – Лидия Адольфина решительно шагнула в комнату и встала над нами неумолимая, как европейская система правосудия. Горох тихо откатился в сторону, ещё раз икнул и, встретившись плавающим взглядом с любящей женой, молча указал на меня пальцем.
– Нам есть надо ошень серьёзно погофорить, герр полицайн!
Я скорбно встал и, опустив голову, покорно последовал за развернувшейся царицей. Пьяный самодержец виновато улыбался мне вслед…
* * *
В реальность дела о преступных циркачах рассудительная государыня не поверила. С её точки зрения, отсутствовал элемент материальной заинтересованности. Раздавать наркотики ради продажи билетов на представление? Глупо… Выгода не столь существенна, а выступление своё балаганные артисты отрабатывают честно. На канате не схалтуришь, да и не весь зал пришёл под кайфом.
В чём же смысл? При чём тут отрезанные косы? Хотя сам факт отрезания бывшую австрийскую принцессу испугал искренне, но какова конкретная цель похищения девиц? Обыск в цирке она однозначно не одобрила, потому что маэстро Труссарди – иностранец, а значит, могут иметь место международные кривотолки, ну и так далее в том же роде. Люди приличные, трезвые, заметных шалостей себе не позволяют. Короче, улик не хватает, всё слишком недоказуемо…
