– Боюсь, что не могу сказать вам этого. Некое открытие, тайна. Образно говоря, мы намеревались расхитить могилу… Инспектор, вы верите в призраков?
Благодаря неожиданной перемене его настроения мы вновь стали друзьями.
– Это сложный вопрос, мистер Маннеринг. Однако один из моих сержантов сегодня едва не поверил в них; в сущности, из-за этого вас и доставили сюда. Носят ли призраки накладные бакенбарды? – Взглянув на него, я очень удивился. – Этот самый призрак тихонько лежал себе на земле, как вдруг испарился прямо у сержанта под носом, или же кто-то ему помог. Однако призрак выдвинул кое-какие обвинения…
Я оттарабанил всю эту чепуху, в душе чувствуя, что выставляю себя полнейшим дураком, и не понимая, отчего вдруг Маннеринг свесил голову и стал сползать на стуле. Он медленно опускал голову, будто в раздумьях; но стул под ним издал скрип, и я увидел, как его голова вяло дернулась. Трость с серебряной рукоятью выскользнула из его пальцев, прокатилась по колену и ударилась об пол. Следом за ней выпала и сигарета. Я окликнул его так громко, что в ответ из коридора раздался топот бегущих ног.
Развернув его за плечи, я увидел, что мистер Грегори Маннеринг потерял сознание.
Глава вторая
Женушка Гарун аль-Рашида
Я с великим трудом перетащил Маннеринга на скамью, уложил его и крикнул, чтобы принесли воды. Пульс едва прощупывался, дыхание было слабым, и я подумал, что даже у такого энергичного субъекта может быть больное сердце. Торопливо постучав в дверь, вошел сержант Хоскинс, он уставился сначала на Маннеринга, затем на шляпу, трость и сигарету, валявшиеся на полу. Он подобрал сигарету.
– Ох ты! – выпалил Хоскинс и принялся разглядывать сигарету, не обращая внимания на человека, лежащего на скамье. – Значит, с этим музеем связана-таки история…
– Да, – подтвердил я, – и мы вляпались аккурат в нее; бог знает, в чем тут дело. Пойду туда разведаю. Останьтесь тут с ним и попробуйте привести его в чувство. Записывайте все, что он скажет. Я упомянул при нем этого вашего товарища с бакенбардами, а он возьми да и грохнись в обморок… Есть ли какой-нибудь способ попасть в музей в такой поздний час? Например, сторож, который мне откроет?
– Есть, сэр. Там дежурит Пруэн. Три вечера в неделю музей открыт с семи до десяти; стариковские причуды, ну, вы понимаете, сэр. В эти три часа Пруэн исполняет обязанности смотрителя, а после – сторожа. Но с парадного входа до него не достучаться. Вам нужно будет обойти музей кругом, со стороны Палмер-Ярд.
Я вспомнил, что Палмер-Ярд-элли отходит от Сент-Джеймс-стрит и идет параллельно Кливленд-роу. Хоскинс признался, что ему и в голову не пришло тогда потревожить Пруэна, поскольку он и подумать не мог о том, что подобное происшествие может быть как-то связано с таким респектабельным местом, как Музей Уэйда. Однако, сунув в карман фонарик и выйдя на улицу, чтобы завести машину, я подумал о том, что теперь к задачке с Исчезающими бакенбардами можно было относиться с некоторой долей серьезности.
Здравый смысл подсказывал, что человек, лежащий без сознания посреди пустой улицы, мог исчезнуть лишь одним способом. Способом отнюдь не славным и не благородным, но с какой стати ожидать от преступления благородства? Как видите, к тому времени я уже считал это происшествие преступлением, пусть и абсолютно безумным. Одиннадцать лет назад, когда я только вступил в ряды полиции, мне первым делом приказали избавиться от чувства юмора; и с учетом моего происхождения я приложил к этому все усилия, возможные в такой короткий срок.
