Дело «Тысячи и одной ночи» - страница 9

– Кто-кто вы, полицейский? – саркастично переспросил он. И дернул головой так, будто подтвердились его самые мрачные подозрения, и прочистил горло. – А позвольте-ка поинтересоваться, по какому поводу потребовалось вот так вламываться сюда? Откуда вы пришли? Позвольте-ка узнать, по какому такому поводу?

– Оставьте это, – сказал я. – Что здесь произошло сегодня вечером?

– Здесь? – спросил он так, будто бы до этого я говорил о каком-то другом месте. – Здесь? Ничего. Ну, если только эти богомерзкие мумии не повылезали из своих гробов, а я этого не заметил. Ничего особенного не произошло.

– Вы же Пруэн, так? Ладно. Хотите стать подозреваемым по делу о похищении человека? Нет? Так отвечайте, куда делся тот высокий старик в роговых очках – он здесь был около часа назад? Чем вы с ним тут занимались?

Он недоверчиво и насмешливо хмыкнул. Рассмотрев меня, он, казалось, осмелел.

– Э, да ты спятил, дружище, – заключил сторож. – Послушай, ты не из паба ли, часом? Высокий старик в… Да будет! Вот что я скажу тебе, дружище: ступай домой и проспись как следует…

Я положил руку ему на плечо. Поскольку я и сам не был уверен в том, что не сошел с ума, мне захотелось свернуть его тощую шею.

– Славно, тогда заведем дело по статье «убийство», – ответил я. – В любом случае вы прогуляетесь со мной до участка…

Он оторопел, и его голос сорвался на визг:

– Это самое, ну, это… притормози! Без обид, но…

– Что здесь происходило сегодня вечером?

– Ничего! Я закрылся в десять, и никого здесь с тех пор не было!

(Самое скверное, что это очень смахивало на правду.)

– Здесь должен был состояться частный показ или что-то вроде того в одиннадцать вечера, так?

Его словно бы осенило.

– А, это! Это! Так что ж вы сразу не сказали? – Он начал злиться. – Есть такое, должен был состояться; но не состоялся. Все отменилось. Это самое, не кипятитесь; я же извинился; без обид. Да, они собирались смотреть на какие-то штуки, и даже доктор Иллингворт самолично должен был приехать – так это было важно. И только в последнюю минуту мистер Уэйд, ну, тот, который старик, а не молодой мистер Уэйд, вынужден был уехать из города. Так что сегодня все отменилось. Вот такая петрушка. Так что тут вообще никого не было.

– Может, и так. Тем не менее включите свет, и я все осмотрю.

– С удовольствием, – брякнул Пруэн. И смерил меня взглядом. – Между нами: а что, вы думали, здесь произошло? Кто-то пожаловался? – Я помедлил с ответом, и он тут же торжественно заявил: – Никто не жаловался. А? Ну и хорошо тогда! Вам что, платят за то, чтоб вы вот так вламывались куда ни попадя без всяких оснований?

– А вам что, платят, – парировал я, – за то, чтобы вы выплясывали вокруг ящиков посреди ночи? Что в ящике?

– Ничего в этом ящике нет, – заявил он, весело мотнув головой. – Знаю, вы сейчас просто обязаны сказать, что там лежит какой-нибудь покойник, но там нет ни покойника, ни покойницы. Шутка, ничего там нет, в этом ящике! А?

Прежде чем я смог переварить сказанное, он прошаркал в темноту, покачивая фонарем в руке. И скрылся за лестницей. Прозвучало несколько щелчков, и по карнизу под потолком заструился мягкий свет. Спрятанные от человеческих глаз лампочки осветили зал нежно, словно луна.

Однако при свете менее жутким это место не стало. Зал был очень широкий, с высокими потолками, мраморным полом и двумя рядами мраморных колонн, стоящих через каждые десять футов. В нем царила атмосфера бесприютности, так свойственная выставочным залам. В задней части, прямо напротив входных дверей, наверх поднималась широкая мраморная лестница, разделяясь, она вела в две открытые галереи, которые, по всей видимости, и образовывали второй этаж музея. Весь потолок был покрыт блестящими глазурованными плитками, зелеными и белыми, расположенными в шахматном порядке; эти цвета, как мне стало известно позднее, одновременно с массой прочей любопытной информации об этом месте, отсылали к багдадским мечетям.