– Не отзывалась ли она дурно о муже?
– Никогда. Говорила только, что покойный был ревнивец и грубиян, но, в сущности, добрый малый, и что жилось ей с ним несладко. Умом он был слаб и вечно воображал себе невесть что. К тому же чересчур был честен – сущий простофиля.
– Навещал ли её сын, после того как она поселилась в Ла-Жоншер?
– Мне она ничего об этом не говорила.
– Она тратила у вас много денег?
– Когда как. В месяц покупала у нас франков на шестьдесят, иногда больше – когда требовала выдержанный коньяк. Платила всегда наличными.
Больше торговка ничего не знала, и её отпустили. Сменивший её мальчик оказался весьма общительным. Для своих лет он выглядел высоким и крепким. У него был смышлёный взгляд и живая, любопытная физиономия. Перед следователем он, казалось, вовсе не робел.
– Ну, так что же тебе известно, мальчик? – спросил следователь.
– На той неделе, в воскресенье, сударь, я видел у садовой калитки госпожи Леруж какого-то мужчину.
– В какое время дня?
– Рано утром, я как раз шёл в церковь к заутрене.
– Понятно, – сказал следователь. – И мужчина этот был высокий, черноволосый, в серой блузе…
– Нет, сударь, напротив, маленький, приземистый, очень толстый и довольно старый.
– Ты не ошибаешься?
– Вот ещё! – обиделся мальчик. – Я с ним разговаривал и видел его, как вас.
– Ну-ка, ну-ка, расскажи.
– Я как раз, сударь, шёл мимо, когда увидел у калитки этого толстяка. Он был злющий-презлющий – просто ужас. Весь красный, даже макушка багровая. Я хорошо разглядел: он был без шляпы и почти лысый.
– И он заговорил с тобой?
– Да, сударь. Он меня заметил и окликнул: «Эй, малыш!» Я подошёл. «Скажи-ка, – спросил он, – ты лёгок на ногу?» Я ответил: «Да». Тогда он взял меня за ухо, но не больно и сказал: «Коли так, сослужи-ка мне службу, а я дам тебе десять су. Беги к Сене. Возле пристани увидишь большое пришвартованное судно, зайдёшь на него и спросишь патрона Жерве. Не беспокойся, он будет там; скажи, чтобы собирался отплывать, я готов». После этого он сунул мне в руку десять су, и я ушёл.
– Как было бы приятно, – пробормотал комиссар, – если бы все свидетели были такие, как этот мальчишка.
– А теперь расскажи, как ты справился с поручением, – попросил следователь.
– Пошёл на судно, сударь, нашёл хозяина и передал, что было велено, – вот и все.
Жевроль, слушавший с самым живым вниманием, наклонился к уху г-на Дабюрона.
– Господин следователь, – прошептал он, – не позволите ли мне задать парнишке несколько вопросов?
– Разумеется, господин Жевроль.
– Скажи, мой юный друг, – спросил полицейский, – узнаешь ты этого человека, если увидишь снова?
– Ещё бы, конечно!
– Значит, в нем было что-то особенное?
– Ну да – лицо кирпичного цвета.
– И все?
– Все, сударь.
– Но ты видел, как он был одет. На нем была блуза?
– Нет, куртка с большими карманами. Из одного торчал уголок платка в голубую клетку.
– А какие были на нем штаны?
– Не помню.
– А жилет?
– Погодите-ка, – задумался мальчик. – Жилет? По-моему, жилета не было. Да, не было, потому что… Ну конечно, вспомнил: он был без жилета, но в галстуке, концы которого были продеты в большое кольцо.
– А ты, малыш, не дурак, – с удовлетворением сказал Жевроль. – Держу пари, что, хорошенько подумав, ты вспомнишь ещё что-нибудь.
Мальчик молча опустил голову. По морщинам на его юном лбу можно было догадаться, что он отчаянно напрягает память.
– Точно! – вдруг воскликнул он. – Вспомнил!
