Дело во мне - страница 17

Грубовато, конечно. Но для них это броня, которая защищает от придурков вроде Лени, от смазливых пустозвонных признаний в вечной любви и прочих вмешательств в их личное пространство. Они не виноваты в своей наивности, потому что в неискаженном здоровом сознании мир безопасен и открыт. Но из-за вот таких вот полоумных отморозков хрупкие женские создания терпят полное поражение своих грез, и с этим приходится что-то делать.

Маша, понимая, что подобные инциденты не заслуживают потраченных из-за них нервов, аккуратно обхватила его кисть, упирающуюся в стену над ее головой, и резким движением дернула руку вниз. Леня чуть было не упал прямо на нее, весь перекрутился, как будто его только что разбудили. Его всего перекосило, он явно не ожидал, что в таких хрупких на вид руках может быть столько силы. Он сделал шаг назад. Маша сохраняла невозмутимость. Так бывает, когда человек, повзрослев, начинает осознавать, что есть в этом мире изъяны, которые нужно просто игнорировать, ибо бороться в одиночку с ними бесполезно.

– Не мешай мне больше, Лень, ладно? Меня там друг ждет.

Полное отсутствие иронии и сарказма. Никаких эмоций. Правильно говорят – нет ничего страшнее, чем равнодушие женщины. Это говорит о какой-то безжалостности, что ли. Леня разочарованно покачал головой и, уходя, выдал:

– Чокнутая.

Маша улыбнулась комплименту и, по-хозяйски взяв пару охлажденных бутылок колы, направилась к Теме.

Как отличить зрелую психику от незрелой? Такие инциденты не задерживаются в памяти и сразу попадают в тот отсек, куда подсознание прячет весь мусор вроде нравоучения нелюбимых учителей и замечаний неудачников.

Вдруг ее внимательный взгляд притянуло светло-голубое пятно, растекшееся по благородному бархату дивана. Она не сразу поняла, что пятно это – человек.

– А это кто? – спросила она позже у Веры, параллельно спаивая ледяной колой Тему. Та выдала пьяный смешок.

– Робби-девственник.

– Чего? Робби? – Маша нахмурилась. – Он нерусский, что ли? – спросила она с некоторой надеждой.

– Русский вроде. А что?

– Первый раз его вижу. Тема ведь обычно чужих не приглашает, поэтому спрашиваю.

– В смысле чужих? Они лучшие друзья с начальной школы, насколько я помню. И у этого Робби так-то сегодня день рождения.

– Серьезно? – Маша снова посмотрела на парня в голубом жакете. Нет, она видит его первый раз. – А кто он, откуда, знаешь?

– Знаю, что Алина с ним нормально общается. У них родители дружат. Не сказать, что они прям уж так хорошо ладят, но общаются давно. – Вера говорила, растягивая звуки. Прикрытые веки и жутко бледное лицо напомнили Маше какого-то персонажа из мультика про эльфов. – Я с ним время общалась. Он необычный. Как попугай. – Она допила виски. – И танцует классно. Но только когда пьяный. Я думала, ты знакома с ним. Они ведь лучшие друзья.

– Да-да, ты уже говорила.

Маша слегка наклонила голову и с осторожным любопытством начала изучать лицо парня в голубом жакете. Черные кудри падали на лоб, закрывая собой светло-серую повязку. Она стояла далеко, но смогла разглядеть его лицо, которое показалось ей красивым без тени женственности. Маша отметила, что из всех присутствующих здесь мужских лиц только его лицо внушало ей доверие. Но это было мимолетное ощущение, которое растаяло, как только чужой голос вторгся своим бесформенным телом в ее мысли. Это был Марк.

– О, Машулькин пришел. Как ты тут? Соскучилась по мне?