– Я уповал на Вашу честь, Дем Санд, – тихо произнес князь. – Или на Вашу жадность, ведь награда бы исчислялась в алмазных ата26. Ожерелье в дюжину дисков чистейших драконьих алмазов.
Вот тут у меня, что называется, в зобу дыханье сперло. Я оцепенела. Агест только что назвал мне цену, на которую можно было купить земли под свое собственное королевство! От количества нулей, в перерасчете на известные мне денежные единицы, голова кругом пошла. Я даже оперлась на найтмара, решившего обнюхать какой-то ажурный вазон возле парапета, поэтому подошедшего поближе. Разумность и чувство самосохранения стали на пути приступа алчности. Я справилась с дыханием, четко сознавая, что такую сумму мне не предложит никто и никогда, и решительно ответила:
– Никакие алмазы не помогут мне откупиться от Teh Mishkare. Я сожалею, что у Вас сложилась такая сложная ситуация, князь, но я отказываюсь.
Он посмотрел на меня с плохо скрываемым разочарованием. Опустил на мгновение глаза на ножны моего меча и почти шепотом уже сказал:
– А меч Ваш чист, и я надеялся… – Потом перевел взор на мое лицо. – Посмотрите на свою грудь, Дем Санд.
– Прошу прощения? – опешила я.
– Посмотрите на Вашу грудь, – повторил эльф, лицом становясь непроницаемее камня, из которого сложены стены дворца. – Вам придется помочь нам.
Я растеряно моргнула раз, другой. Буцефал тем часом потянулся носом ко мне, принюхался и тревожно захрапел, кося на меня серебряным глазом. Его реакция заставила меня торопливо раздергать шнуровку жилета и оттянуть ворот рубахи. От увиденного за пазухой у меня окаменели мышцы лица. Прямо из тела, чуть левее от середины груди, вырастал… цветок ириса, приникая венчиком и стеблем к коже. Был он гораздо меньше натурального цветка и выполнен из золота и синего самоцвета. Эдакая брошка, приколотая прямо к плоти.
– Это еще что? – глухо спросила я, поднимая недобрый взгляд на Агеста.
– Гарантия того, что Вы не останетесь в стороне, – спокойно пояснил тот. – Листья и корни этого цветка сейчас охватили Ваше сердце, и если Вы снова повторите отказ, начнут прорастать прямо в него. Попытка вырвать его приведет к тому же, а убрать его смогут лишь те, кто наложил заклятие.
Я вспомнила ограждающий жест Агеста после того, как была применена обратная Фао. Маг! Маг, которого я оглушила Ааркой, начал заклятие, а завершил его сам князь! Перехватываемая магия – вот, что они ко мне применили. И отменяющее заклятие так же должны выполнять оба.
– Ах вы, гады, – прорычала я в бессилии.
– Найди Дэйшу, верни его до наступления срока коронации, – неожиданно горячо, чуть ли не с мольбой заговорил Агест, подходя ближе. – Клянусь словом Рыцаря Верного Сердца, заклятие будет тут же снято, а ты получишь еще и награду!..
Я прижала руку к груди, чувствуя под одеждой твердый холодный цветок. Ах ты, касатик мой, цветок сорочий… Узы ты на меня наложил – не развязать27…
Я подалась к эльфу так, что чувствовала его дыхание на лице. Заглянула ему в глаза и охрипшим голосом произнесла:
– Ты слово дал, Агест аэп'Нури Кхаап. Ты слово дал, Рыцарь старых заветов. Ты слово при мечах дал – твоем и моем. А они слышат и запоминают, ты это знаешь, ибо из одной руды ковались, в одной кузне созданы. Нарушишь слово, твой меч против тебя обратится.
– Не нарушу, – сильно побледнев, так же хрипло ответил эльф. Пальцы его левой руки намертво вцепились в рукоять меча. – Только найди принца и верни его…
