Демон черного алмаза - страница 4

Эвелин была свободна.

4

Генрих проснулся довольно резко, как от удара. Приоткрыв один глаз, он осмотрелся – дом, его дом. Это отлично. По крайней мере, можно еще поваляться, не боясь получить сапогом копа под бок.

Старый вор, как обычно после удачной «охоты» мучился от сильного похмелья. Спутанные мысли неряшливым клубком перекатывались от одного виска к другому, вызывая новые волны боли. Старик поморщился, потом осторожно поднял руки и обхватил ладонями голову. Нужно устроить сегодня себе выходной. Да! Полноправный выходной – поваляться в постели, избавиться от этой гнетущей мозги боли, попить пивка. Точно, пивка! Как бы это было бы хорошо! «Осталось только добраться до холодильника!» – с едкой жалостью к себе подумал Генрих. Еще какое-то время он лежал в кровати, пытаясь распутать свои мысли и воспоминания, которые в данный момент больше всего напоминали огромную елочную гирлянду, пролежавшую несколько десятилетий в пыльной коробке. «Так, вчера… вчера…», – старик медленно массировал свои раскаленные виски. И вдруг его, как током ударило, причем так резко, что он даже дернулся, отчего голову пробил толстый раскаленный прут: «Камень!». Он украл вчера подвеску с каким-то черным камнем. Да, точно!

Полежав еще в постели и немного придя в себя, Генрих решил все же добраться до холодной банки пива, а заодно приготовить себе завтрак, надеясь, что яичница и пара жареных колбасок или сосисок окончательно приведет его в норму. Поэтому, аккуратно спустив ноги с кровати, старик попытался подняться. Но с первого раза у него это не получилось. Сегодня он чувствовал себя как-то особенно плохо.

– Чем же ты меня вчера напоил таким, Роджер? – В никуда выпустил хмельной вопрос старый воришка.

Генрих решил, что возможно ему стоит еще немного полежать, а может даже подремать, но желудок явно был недоволен таким решением хозяина, так как выдал оглушительный протестный рев.

– Ты не оставляешь мне выбора, гаденыш! Но я ничем не могу тебе помочь! У меня нет сил, чтобы подняться… прости!

В ответ на это, булькающий желудок выдал очередную недовольную реплику.

– Ну ладно-ладно… Уговорил! Яичница и пара жареных колбасок, будет сделано, шеф, если я не помру раньше, чем доберусь до кухни.

Еще немного полежав, старик предпринял вторую попытку к подъему, которая на этот раз увенчалась успехом. Правда ему пришлось еще минуту посидеть на краю кровати, ухватившись за голову, которую разламывал на части адский топор боли. Наконец, когда боль немного поутихла, и ее острые осколки перестали терзать виски, а, сбившиеся в кучу, мысли остановили свой неумолимый ход, старик поднялся и потопал в сторону кухни.

Генрих жил в потрепанном годами доме на колесах, стоявшем в трейлерном парке недалеко от города. И хоть снаружи он выглядел вполне аккуратно и был лишь малость обшарпанным, внутри же трейлер представлял собой странную смесь между музеем, свалкой, складом и магазином. Все безделушки (именно безделушки, не стоившие ни гроша), накопленные непосильным трудом за всю воровскую карьеру Генриха, были свалены в огромные кучи, выставлены на многочисленные полки, распиханы по шуфлядкам шкафа. И хоть они не представляли собой никакой материальной ценности, ни одну из них старый пропойца не выкинул и не потерял, считая их особой памятью о его веселой жизни. Поэтому тот путь, который, казалось, должен был занять примерно секунд десять, всегда отнимал у старика больше минуты, что было особенно неприятно в таком состоянии, как сегодня. Все его тело (а особенно голова) желало только одного – примоститься в каком-нибудь укромном уголочке и перестать двигаться, вообще, даже не моргать. В какой-то момент в налитых свинцом ногах старика запуталась какая-то уродливо разрисованная ваза, и Генрих, который из-за этого чуть не повалился на пол, со злостью отфутболил несчастный предмет интерьера к другому концу трейлера. Ваза ударилась об угол невысокого шкафа и с громким треском развалилась на три части. От этого звука, голову старого воришки прошил очередной раскаленный прут.