– Это мне напомнило ту историю…
– Московскую?
– Да. Как будто он пришел снова.
– Ночной кошмар?
– Да… – парень немного замялся, подбирая нужные слова. – Но не так, как тогда. Это что-то другое. Я не знаю… Такого еще не было…
Мужчина тяжело вздохнул, чуть помолчал и, поставив руки на трость, сказал:
– Абдулла. Ты помнишь тот день, когда Саид меня попросил взять тебя к себе?
– Конечно, – ответил тот.
– Тогда я сразу понял, что в тебе есть что-то такое, чего нет в других, – продолжил мужчина. – Когда ты только приехал, я почувствовал это. Когда же ты начал брать уроки, я утвердился в этом. А когда ты рассказал мне о произошедшем с тобой, я полюбил тебя сильнее своей семьи. Всевышний не дает таких свойств никому, кроме своих любимцев. Поэтому если ты что-то чувствуешь, прислушайся к этому. Если захочешь, расскажи. Если не захочешь, не рассказывай.
С этими словами учитель поднялся со скамейки. Тут же, проявляя почтение и уважение, поднялся и Абдулла.
– Пойдем позавтракаем, – с улыбкой, от которой тело наполняется теплом, произнес мужчина.
Парень кивнул, и они вместе направились в дом. Когда они зашли на кухню, на стол уже накрывали: супруга устаза ставила на центр стола большую сковороду с жаренной в сливочном масле картошкой, а дочка расставляла тарелки и вилки. Следом появились нарезанные помидоры, сметана, зеленый лук, нарезанные куски отварного мяса и лепешки. Жаренная картошка смачно скворчала, а сваренное мясо раздавало приятный аромат. Все было просто, но очень аппетитно.
Когда мужчина сел, его примеру последовали пришедшие сыновья, а вместе с ними и Абдулла. Жена с дочерью покинули кухню.
– Давайте, бисмиЛлях! – мужчина взял вилку и приступил к еде.
Ахмад, старший сын, разломал лепешки на части, каждый раз протягивая отломанный кусок остальным. Сначала Абдулле, затем отцу, потом и братьям.
Ложки застучали по тарелкам. Но Абдулла не ел. Он, отложив полученный кусок хлеба, безучастно смотрел на пустую тарелку возле себя и о чем-то думал.
– Абдулла! – легко толкая парня в плечо и смеясь, обратился к нему Мухаммад, сидевший слева. – Так и не поправишься! Кушай.
В ответ тот лишь грустно улыбнулся.
– Ты сегодня сам не свой, – подхватил третий брат, самый младший. – После намаза тоже где-то не здесь был.
– Да, ты прав, Али, – грустно согласился с ним парень. – Сегодня что-то не так… Какое-то очень нехорошее чувство…
На лице Али возникла озабоченность, в то время как старшие братья, любившие подурачиться, продолжали шутить, не особо придавая значение словам Абдуллы.
– Знаешь что, – вдруг строго сказал хозяин дома, – есть ты все равно, как я вижу, не будешь. Иди-ка позвони Саиду. Я знаю, что ты сейчас хочешь сделать именно это. Поговори с другом. Что он тебе скажет. Глядишь, успокоит тебя.
Парень благодарно кивнул и поднялся из-за стола. Он действительно хотел позвонить своему первому учителю и спешно вышел во двор.
– В первый раз вижу его таким, – заметил Али.
– Да, – налегая на еду, поддержал Ахмад. – За то время, что он с нами, я таким его не помню.
– Оставьте, – ответил на это отец. – На все воля Всевышнего. Занимайтесь собой.
Хотя он прекратил разговоры, прекратить мысли хозяин дома, конечно, не мог. Ни у сыновей, ни у себя. Все беспокоились за парня, но что толку попусту сотрясать воздух! Все прояснится, просто всему свое время.
Абдулла тем временем вышел из двора на улицу. Мимо, просигналив, промчалась черная «Приора». Абдулла улыбнулся и поднял руку ей вслед в знак приветствия, узнав проезжавшего. Достав телефон и набрав нужный номер, он неторопливо пошел по дороге в гору. Там, немного дальше, село уже заканчивается. За ним начинаются поля и сады, за которыми ореховый лес, а еще в том направлении новый реабилитационный центр и, восстановленные не так давно, санатории. Это лето уже заканчивается, но в следующем они должны заработать и принимать первых гостей.
