Я расстегнул молнию кармана и вытащил письмо Эндрю Блэка. Голодный ветер тянул и выдирал его из рук, но моя хватка была крепкой.
«Отнеси конверт домой и сожги», – сказала Софи.
Я разглядывал свое имя и адрес на конверте, пока тот бешено трепыхался между пальцами, пытаясь освободиться. Я чувствовал края снимка внутри.
«Как думаешь, что это?»
«Несомненно, это приманка. Только сумасшедший решится на нее клюнуть».
Я сунул руку в карман и вытащил второе письмо, адресованное Эндрю. Мой ответ – написанный, проштампованный и готовый к отправке.
«Не отвечай ему. Хочешь моего совета? Это он и есть. Другого не жди. Не отвечай ему».
Ветер с ревом пронес мимо ворох листьев, и они, шурша, унеслись к почтовому ящику у старой церкви. Засунув обе руки – и оба письма – поглубже в карманы куртки, я склонил голову и зашагал следом.
* * *
Я стоял перед почтовым ящиком две, три, четыре минуты.
Сказал себе: «Суй уже в щель. Это просто письмо».
Но рука оставалась неподвижной.
– Чтоб тебя.
Не хотелось стоять и выставлять себя идиотом, поэтому я перешел дорогу, перелез через старый забор и сел на ступеньки заколоченной церкви, держа письмо Блэка в одной руке, а свой ответ в другой.
– Чтоб тебя, Софи.
Стоит добавить еще кое-что про Софи Алмондс – любой ее совет оказывается крайне полезен. Чем дольше я с ней работал, тем больше в этом убеждался.
– Черт.
Кроны деревьев у церкви были гуще, да и самих деревьев – больше, и лиственные торнадо мотались и ревели вокруг, пока ледяной ветер обрушивался на плиты маленького кладбища.
Я вытянул руки, подставляя оба конверта ветру, и они дико затрепетали, пытаясь освободиться. Проще всего было их отпустить. Они затеряются в плотном ковре листьев и обветренных надгробий, а затем размокнут и растворятся в зимних снегах и весенних оттепелях. И тогда нить этой истории попросту оборвется и исчезнет. Не будет ни продолжения, ни ответов, ни проблем, ни решений – совершенно ничего. Словно кто-то выключит компьютер – щелк, и все.
Я поднял руки чуть выше. Софи настойчиво убеждала меня бросить эту затею, – и для этого мне всего-то надо будет совершить одно небольшое движение.
«В изолированной системе энтропия стремится к максимуму», – подумал я, представляя цветные пластиковые буквы на холодильнике дома. Я думал об Имоджен, давно покинувшей дом, и о том, что станет – или не станет – с нашим браком, когда она вернется. Я думал об изношенных кабелях над пустыми полями и сбоях на линии, о тишине и шуме, которые заполняли пространство между мной и отцом. Держал конверты в руке и думал: слово clue – подсказка – происходит от слова, обозначающего клубок ниток, который помогает выйти из лабиринта. Фото Блэка – это подсказка? Я думал: «Несомненно, это приманка»; и: «Остерегайся ловушек для енотов, что обещают дать ответы на все вопросы». Думал: «Нет ни лабиринтов, ни великого замысла. Только хаос и крах. Все гибнет». Думал: «Я обращаюсь к Богу, но небеса пусты».
Закрыв глаза, я сосредоточился на шуме листьев вокруг.
В изолированной системе энтропия стремится к максимуму.
