Тела расстрелянных еще падали, а генерал уже невозмутимо обратился ко мне:
– Леон, можешь уже спускаться. И да: благодарю, ты и правда кое на что годен.
– Не благодарите раньше времени, ведь вы расстреляли не только агентов, но и команду.
– Команду дирижабля? Пустяки, Леон, ведь ты легко ее заменишь, если я этого пожелаю. А я пожелаю.
Вот ведь незадача, быть демоном – сплошная вереница тех еще хлопот.
– Генерал, должен вас огорчить: для такого большого дирижабля потребуется несколько человек. Я, без сомнения, талантлив, но разрываться на части не способен.
– Мушд, эти гражданские те еще трусы, наверняка кто-то спрятался, не стал выбираться по приказу. Разыскать немедленно.
– Будет исполнено!
– Бойцы! Созывайте всех на крышу и не забывайте о раненых! Никого не оставлять! Мы уходим из этой проклятой тюрьмы!
– Ура!
– Леон, принимайся за дирижабль!
– Как прикажете, генерал…
Ну да. Дело теперь за малым. Где-то разыскать самоучитель по управлению дирижаблем, проштудировать, по возможности сдать письменные и устные экзамены. И вперед, к свободе. Ведь эти недоумки и правда расстреляли всех посторонних, в то, что кто-то спрятался, не верится.
– Леон, принимай этого красавчика!
Это я услышал, когда оказался на крыше. Скалящийся Шфарич толкнул ко мне совсем уж невысокого толстячка в черной замасленной форме. Тот, не удержавшись на ногах, упал, гулко стукнувшись коленками, перепуганно всхлипнул.
– Прятался там… – неопределенно пояснил солдат.
Гм… А ведь получается, что генерал не так уж туп, раз с такой легкостью просчитал поведение команды. Я, конечно, мог заподозрить, что не все послушались приказа, но говорить об этом с такой убежденностью не стал бы.
Шфарич, злобно пнув пленника, рявкнул:
– Кто такой? Чем занимался на дирижабле?
– Мюльс, моторист я.
– Спрятался? Трус, стало быть?
– Боюсь, – не стал скрывать толстячок.
– Вот, Леон, наш смельчак из команды, должен дело знать. Вдвоем-то управитесь?
Я очень сильно сомневался в наших силах, но в такой ситуации оставалось лишь согласиться:
– Если не будет помех, должны. Иди, Шфарич, офицеру Мушду ты нужнее, чем мне.
– А за этим сморчком кто следить будет? Дать пару ребят?
Кивнув, я присел возле пленника, тихо поинтересовался:
– Мюльс, тебе доводилось водить дирижабль самому?
– В смысле за командира стоять? Нет, конечно, мое дело мотор, и все.
– То есть ведет эту штуку командир?
– Ну он на переднем посту, рулевые на боковых, я на моторе, задний у тяги вертикальной, баллонетчики наверху, причальные в полете дежурят на аварийном балласте, делать там обычно нечего. Сам командир только команды раздает с центрального поста.
– Как-то сложно у вас все. А если мы по-скромному, вдвоем?
– Нет, вдвоем ну никак нельзя, никаких рук не хватит везде успевать. А еще ведь и ползать приходится, и все это быстро надо, да на высоте большой. Никак нельзя.
– А ты, Мюльс, очень хорошо подумай, ведь, кроме нас, тут никого пока нет. Выкрутиться сумеем?
– Никак нет. Невозможно такое.
– Знаешь, не хочу на тебя давить, но ты не забыл, что только что сделали с твоей командой? Им ведь и тебя недолго в расход пустить. Ну это, конечно, если поймут, что ты ни на что не годен.
– Как это я не годен?! А мотор?! Никто, кроме меня, с ним не совладает. Хлам тот еще, сам не пойму, как до сих пор не рассыпался. Секретный агрегат, все было на печатях как привезли, а если подумать, так труха бесполезная. Масло течет, будто из ведра, фильтры менять не успеваю, а топливная все равно засоряется, зажигание вообще беда, как и бензопровод. А ведь у нас не локомобиль какой, а дирижабль, на водороде ходим. Пыхнет, и ни нас, ни пассажиров, а возим ведь непростых людей. Без меня не обойтись, даже не думайте.
