Мария Евгеньевна молчала, утирая платочком слезы.
– Лара, да ладно тебе, совсем я не то имел в виду, – в знак примирения сказал Шевельков. – Не надо было нам вообще Анюту в Тарасов пускать. Но, с другой стороны, она же школу на одни пятерки закончила. А вот золотую медаль, сволочи, зажали! Конечно, медали только блатным дают… Да, ей надо было дальше учиться, а в Дольске-то ни одного вуза нету…
– Не о том мы говорим, не о том, – заметила Мария Евгеньевна. – Аню уже не вернешь, а кто убил ее, мы не знаем. Вы, Татьяна, правильно заметили: против Николая Сивоплясова у нас ничего конкретного нет.
– Как это – ничего нет? – всполошился ее супруг. – А Колькин папаша с его преступным прошлым? А тайный брак с нашей дочерью? А исчезновение нашего зятька из Тарасова? Это все доказательства. Разве нет?
– Косвенные, – заметила я.
– А что, по-вашему, и прямые есть? – осведомился Шевельков, поражая меня узостью своего кругозора.
– Например, ими служат обычно отпечатки пальцев или вещи, оставленные на месте преступления, затем мотив и отсутствие алиби, – пояснила я, вспомнив, что Кирьянов ни о чем таком мне не говорил. Мне вообще показалось, что Владимир Сергеевич поторопился со своими догадками.
Родственники погибшей сделали умные лица. Наверное, они размышляли над тем, имеются ли подобные факты в отношении Сивоплясова. А меня посетила другая мысль – пора уходить, потому что ничего нового Любарская и Шевельковы мне не расскажут.
– Знаете, я, пожалуй, пойду, – сказала я, поднимаясь с кресла.
– Ну вот, я с самого начала знала, что твой визит будет бестолковым, – неделикатно заметила Любарская. – И где тебя только Светка нашла? Могла бы кого-нибудь поопытнее нанять, отставного следователя, например.
Меня почему-то задели ее слова, и я решила напоследок съязвить:
– Кстати, Лариса Евгеньевна, а где лично вы находились в момент убийства?
– Кто – я?! – округлила глаза Любарская. – Ты что же, меня подозреваешь?! Ну это, знаешь ли, переходит все рамки. Маша, ты слышала, что она сказала?
– Ларка, и правда, где ты была позавчера вечером? – осведомился Константин Филиппович, фыркая носом. – Отчитайся!
– Дома! Я, мой муж, Лев Маркович, и Сережа – мы весь вечер были дома, смотрели телевизор. Кстати, ровно в девять соседка из сорок первой квартиры заходила, спрашивала, как у нас первый канал работает. Так что у нас алиби!
– Вот и замечательно, – сказала я и ретировалась к выходу.
Меня не стали задерживать, проводили очередным приступом плача. Двенадцатигранники не обманули. По крайней мере с двумя неприятными людьми я уже пообщалась. Одна лишь Мария Евгеньевна произвела на меня вполне благоприятное впечатление, чего я не могла сказать о ее муже и младшей сестре. А в целом, время на общение с этой семейкой было потрачено зря. Никакой новой информации они мне не дали. Да и что можно было ожидать от родителей, которые жили в другом городе, и от тетки, которая хоть и пыталась контролировать племянницу, но пропустила такое важное событие в ее жизни, как регистрация брака? Нет, надо пообщаться с теми, кто каждый день встречался с Аней, с ее подругами и просто однокурсниками. Они-то наверняка расскажут что-нибудь интересненькое. Возможно, у Шевельковой все-таки был молодой человек, на которого внезапное замужество Анны подействовало, как настоящий шок и… Ладно, Таня, не надо домыслов. Следует опираться только на конкретные факты.
