– Раньше ты не была такой невнимательной, – с легкой долей презрения, продолжил шипеть Сашка. – Теряешь навыки.
– Даже не надейся, – улыбнулась я и сделала глоток. – Все мои навыки при мне.
Сашка вздернул бровь.
– Уверена?
– Уверена, – скривилась я, делая еще один, обжигающий гортань глоток.
Он молча развернулся и направился к машине.
– Ты собираешь бухать прямо здесь, на стоянке паршивого магазина где-то на краю вселенной? – бросил он через плечо.
– Край вселенной меня вполне устраивает, – громко заявила я и рассмеялась. Алкоголь уже ударил по моим и так слабеньким мозгам. Мне вообще-то много и не надо, чтобы "поплыть". Я уже чувствовала, как что-то горячее растекается по венам, разгоняя кровь. – Зато на этом самом краю я, наконец, могу побыть в одиночестве! Ну, или почти…в одиночестве, – скривилась я в удаляющуюся спину своего спутника.
– Одиночество тебя убьет, – напомнил Сашка, садясь в машину и ожидая, пока я сделаю тоже самое. – Ты ненавидишь людей, но не сможешь обойтись без них и пары суток.
– Знаю, – с досадой простонала я, вновь прикладываясь к бутылке. – Но ты не представляешь, какой это кайф – не слышать, не чувствовать никого из живых существ. Остаться одной в полной тишине. Если бы я могла превратиться в рыбу, я бы уплыла на самое дно океана и больше никогда не вернулась на сушу. Я восхищаюсь всем, что имеет отношение к большой воде. Спокойствие, тишина, чистота и бесконечность – вот, что такое океан. И он так прекрасен, что это вызывает у меня боль. Боль от осознания того, что я никогда не смогу стать частью этого.
– Я понял, – демонстративно закатил глаза мой друг, – ты хочешь стать русалкой и метать икру до скончания дней своих.
– Дурак, – по-детски отреагировала я. – Ты не понимаешь.
– Конечно, не понимаю, куда уж мне.
Я раскинула руки, задрала голову и закричала в вечереющее небо, кружась на месте словно обезумевшая снежинка:
– Я хочу в океан! – вопила я, обращаясь к немногочисленным уже зажегшимся звездам. – Интересно, – я прекратила орать и вновь обратила свое внимание на Саньку, который сидел таким лицом, словно съел килограмм лимонов, – если Бог существует, он меня сейчас слышит?
– Думаю, для таких умалишенных, как ты, у Бога выделена отдельная частота, – судя по всему, Сашке надоело ждать, пока я самостоятельно усядусь в машину. Он выбрался с водительского сидения, обошел джип и не особо церемонясь скрутил меня и затолкал в салон. Пристегнув ремнем безопасности, он уже собрался захлопнуть дверцу, как я вцепилась в ворот его тонкого дизайнерского свитера.
– Ты веришь в Бога? – спросила я и заглянула в его глаза цвета осеннего неба перед дождем.
– Нет, – вздохнул он. – Не верю.
– Почему? – требовательно спросила я, еще крепче цепляясь в его одежду.
– А ты думаешь, что где-то там, – он указал пальцем вверх, – на пушистой тучке сидит некий благообразный старичок, наблюдает и руководит жизнями семи миллиардов людей на планете?
– Семь миллиардов четыреста сорок четыре миллиона, – поправила я, не скрывая самодовольства, – по последним данным.
– Тем более, – Сашка, наконец, смог вырвать свой свитер из моих цепких пальцев и захлопнуть дверь. Я обиженно насупилась.
Заняв место водителя, он завел мотор и с укором уставился на меня.
– Что?
– Ремень пристегни, – приказал он тоном, не терпящим возражений.
Я только беспечно отмахнулась.
– Даже если мы попадем в аварию, полет через лобовое стекло меня не убьет.
