– Я уверен.
Под натиском тяжёлого дня Мо Синьшэ помог всей деревне и выделил для себя несколько больших фактов:
« – Хоть, и все пожилые госпожи и господины были разные по цвету и характеру, но у них было одно и тоже заболевание.. воду я уже проверил, в ней ничего нет, а вот воздух.. везде, где я сегодня был – стоял жгучий запах остроты, который растерзал нос изнутри.. но другие его не чувствовали. » – вздохнул Лэ Чэн тихо и медленно идя во флигель… « – А молодые… подростки, они ещё хуже испытывали действия от этого «яда», чтобы их вылечить требовалось больше десяти минут.»
Солнце медленно опускалось за горизонт, окрашивая небосвод в глубокие оттенки пурпурного и оранжевого.
Мо Синьшэ не видел, как закат погружает мир в тень, но чувствовал его присутствие – тепло уходящего дня постепенно сменялось прохладой наступающей ночи. Сделав шаг вперёд, парень направился к двери скромного жилища. Вдруг, Мо обернулся:
– Удачи тебе, да-цзе! Спасибо, за то что помогла мне сегодня. – Лэ Чэн улыбнулся, а после помахал рукой и зашёл во флигель.
– Это тебе спасибо. – всё так же холодно произнесла девушка, но всё таки тоже протянула улыбку на лице.
Руки Мо Синьшэ легко касались стен, а ноги уверенно ступали по тропинке.
Зайдя внутрь, Мо закрыл за собой дверь и остановился на мгновение, позволяя себе насладиться тишиной. Внутри флигеля царила спокойная атмосфера. Но эту тишину прервала пожилая госпожа..
– Лэ Чэн! Как ты провёл день? У тебя получилось помочь нашей старосте… или..? – поинтересовалась женщина.
– Тётушка Линь, сегодня был хороший день, – произнёс он тихо, делясь своими мыслями с госпожой. – Я помог всем, кто мучался от этого «яда»..
– Всем? Лэ Чэн! Ты такой молодец! Спасибо тебе!..
– Я.. – эти слова напомнили ему его мать.. госпожу Мо Сяосюэ, которая тоже говорила с таким нежным тоном. – Я пойду посплю.
– Да! Конечно, иди высыпайся!
Мо Синьшэ зашёл в свою комнату.. он аккуратно подошёл к своей постели, сел на край и потянулся к подушке. Ему нравилось ощущать их легкость и тепло. Мо знал, что скоро уснёт, уносясь в мир снов, где не было ни слепоты, ни боли, как он думал.
Когда он лёг на спину, его мысли начали блуждать. Лэ Чэн вспомнил о соседях, о тех, кому он помогал в последние часы. Синьшэ надеялся, что утро принесёт им новые силы и надежду. Вдруг, в голову забилось время из прошлого; что нельзя так сильно выделяться, Мо Синьшэ понимал – это когда-нибудь обернётся боком.
Внезапно его разбудил холодок. Утренний ветер пробрался через щели в стенах флигеля, словно невидимый дух, напоминая о том, что ночь уже близка к завершению. Мо Синьшэ приоткрыл глаза – хотя он не видел света, он чувствовал его приближение. Холодок заставил его шевельнуться; он потянулся к одеялу и укрылся им плотнее.
Сквозь полудрему он слышал первые звуки утра – пение птиц за окном и шорох листьев. Парень знал, что скоро снова выйдет на улицу, почувствует тепло солнца на своём лице и услышит хоть какие-то голоса людей.
– Утро приходит, – произнёс он тихо, как будто обращаясь к самому себе. – Время вставать.
Собравшись с силами, Мо Синьшэ потянулся, поднялся с постели и привстал к двери. Выйдя с своей комнаты, он приметил, что тётушки Линь ещё нету.. как видно она ещё дремала. Лэ Чэн тихо прошёл на улицу, там он услышал мяуканье котика.
– Доброе утро тебе.. – Мо Синьшэ нагнулся и погладил кота. В ответ был привычный: « – Мяу » и мурлыканье.
