– Томас! – окрикнула его госпожа Осакабэ, и он, не задумываясь о том, что делает, обернулся.
Вместо прекрасной женщины он увидел жуткое змееподобное чудовище. Оно скалило хищную пасть с огромными острыми клыками. От этого зрелища Томас рванул было вперёд, в панике пытаясь убежать подальше, но чуть не рухнул, запутавшись в собственных ногах. В этот момент его взгляд упал на Эмму, которую он держал на руках. Её тело в мгновение ока превратилось в зловонный полуразложившийся труп, пожираемый опарышами. Буквально доля секунды – и это уже скелет, который спустя мгновение рассыпался в прах. Томас только и мог, оцепенев от шока, смотреть расширившимися от ужаса глазами на свои дрожащие, облепленными человеческими останками руки.
За его спиной раздался раскатистый злорадный смех. Он осмелился медленно повернуться, но больше не увидел ни чудовища, ни самого дома, из которого вылетел пулей всего несколько минут назад. На его месте стояли лишь руины, обожжённые пожаром.
Теперь он понял, почему полицейские так уклончиво ответили ему про опрос хозяйки дома и почему, когда он приходил сюда и бродил, прохожие смотрели на него, как на сумасшедшего. Госпожа Осакабэ ловко повелевала человеческим сознанием и позволяла видеть лишь то, что она сама хотела показать. До него наконец дошло, как искусно она обвела его вокруг пальца.
Парень чувствовал, как угасает его разум, а в ушах по-прежнему стоял раскатистый смех госпожи Осакабэ.
Сома Идзуми проснулась намного раньше положенного времени из-за гнетущего чувства страха. Сегодня ей предстояло начать свою школьную жизнь с нуля. Она не знала, как ее примут, как к ней отнесутся. Она боялась неизвестности…
…В преддверии летних каникул родители Идзуми поняли, что устали от шума и суеты города, и решили, собрав лишь самые необходимые вещи, переехать в спокойный провинциальный городишко, находившийся на острове Хоккайдо, – Бибай. Тринадцатилетнюю Идзуми никто не спрашивал, ее просто поставили перед фактом. Оскорбленная этим, девочка встретила информацию о переезде протестом: все попытки родителей поговорить воспринимались ею в штыки, а просьбы, даже незначительные, разбивались о глухую стену игнорирования. Из дружелюбного и теплого их общение превратилось в ледяной айсберг непонимания и враждебности. Еще бы! Идзуми предстояло променять столичную жизнь в Токио на какую-то глухую деревушку. Она не понимала, зачем уезжать из перспективного столичного города, в который все стремились, в какую-то глухомань, из которой, наоборот, многие старались уехать.
Идзуми с каждым днем все больше закрывалась в себе. Она бесцельно бродила по улице, на которой выросла, по любимым местам Токио, где часто бывала с подругами… Им Идзуми не сказала, что они больше не увидятся. Девочке не хотелось прощаться с подружками, не хотелось видеть их грустные лица, слезы, слышать обещания, что они смогут общаться в интернете и навсегда останутся подругами. Идзуми не желала беспокоить их и причинять боль. И считала, что будет лучше, если она просто исчезнет, как будто ее и не было. Другое дело – город! С ним ей хотелось попрощаться. Не навсегда, нет. Она вырастет и обязательно сюда вернется. Идзуми была уверена, что он будет ее ждать столько, сколько будет нужно.
Единственный член семьи, с которым отношения Идзуми не изменились, была ее младшая сестра Азуми, которая только перестала ходить в детский сад. Конечно, шестилетняя малышка не могла в полной мере разделить сильную тревогу старшей сестры. Безусловно, ей тоже не хотелось уезжать от своих подружек, но детский авантюризм взял верх, и она воспринимала предстоящий переезд как некое увлекательное приключение. Поэтому как бы Идзуми не старалась переманить Азуми на свою сторону, у нее ничего не получилось: младшая сестра с нетерпением ждала того момента, когда они отправятся в путь.
