Демонстрация силы - страница 10

Он плыл быстро, рассекая воду широкими стежками, а с пологого берега Лолке казалось, он борется с сильным течением, оставаясь на месте. Да еще чистый прозрачный воздух, меняющий представление о расстояниях. Кажется, до очередного рифа с крутыми скользкими берегами не больше сотни метров, а на самом деле одинокий изумрудный островок гораздо дальше.

Девушка, занятая неповторимым пейзажем оживающего утра и бойким пловцом на переднем плане, застыла в красивой позе: поджав под себя ноги, опершись одной рукой о песок, другую – с дымящейся сигаретой в длинных пальцах – держала, словно на отлете, у плеча. Она вздрогнула от яркой вспышки, мгновенно растворившейся в солнечных лучах, и тихого щелчка фотоаппарата.

– Не против? – запоздало спросил Кок, отвлекшись от своего занятия. И прокомментировал: – Для желтой прессы.

– Хочешь стать вторым Робертом Мэпплторпом?

– Мэпплторп – урод. Он фотографирует члены. А давай вдвоем щелкнемся? – невинно предложил Кок.

– Со своей пышкой щелкнись, – Лолка небрежным жестом руки указала на берег.

Подруга Кокарева еще не выходила из бунгало. Николай поглядел в бинокль на хрупкий домик с затемненными стеклами и громко позвал девушку:

– Ирка!

– Крикни, что жратва готова, – посоветовала Лолка, – твоя толстуха мигом выскочит и приплывет.

Николай Кокарев был мускулистым, сильным, резким. Глядя на его выпирающие бугры, словно перетянутые крутыми синеватыми жилами, силу его всегда хотелось использовать по назначению: оттолкнуть лодку от берега, вручить весло, дать команду грести и включить секундомер. И он попрет как сумасшедший.

Лолка улыбнулась. Выкопала ямку и похоронила в ней окурок.

Кок вручил ей картонную тарелку с поджаристой колбаской, завернутой в сбрызнутый красным вином лист салата, и кусочком хлеба. Девушка вдохнула аромат простенького блюда и спросила, проглотив слюну, а заодно и окончание вопроса:

– А почему так ма?..

– А хва… – в тон Лолке ответил Кок, подыграв себе бровями. – Продукты на исходе.

Девушка захрустела слегка подгоревшей на костре румяной корочкой, наслаждалась контрастом оросившего язык горячего сока и прохладой салата. Она мечтательно закрыла глаза: «Винца бы…»

– Кок, дай мне вина, – попросила Лолка.

– Сухой закон в Египте, забыла? Вечером выпьем.

– Что я, алкоголичка какая-нибудь? Или я буйная во хмелю?

Николай наигранно поворчал и подошел к ней с бутылкой сухого мартини. Снова глянув на обнаженную грудь девушки, послал два воздушных поцелуя, громко причмокивая.

– Один глоток, – разрешил он.

Лолка выдохнула, словно освобождала место для вина, и отхлебнула едва ли не четверть бутылки.

– Вот это ты всосала! – неподдельно удивился Кок. – Ну и компрессия у тебя! Везет же Джебу… – Присев рядом, он тоже глотнул из горлышка и спросил: – Я заметил, настроение у тебя с утра было неважное. С Джебом поцапалась?

– Да нет, – покачала головой девушка. – Сон дурной приснился. Кошмар.

– Выкладывай, – потребовал Кок, – иначе сон сбудется.

Лолка медленно покивала, настраиваясь. Она всегда рассказывала свои сны, дурные ли, хорошие – неважно. Сегодня ей приснилось нечто вроде взрослой сказки про Алису в Зазеркалье. В том сне их было четверо…

Они стоят на открытой площадке какого-то завода. Перед ними разыгрывается жуткая картина: несколько человек готовятся казнить товарища с разбитым лицом. Он вроде бы предал этих людей. Они набрасывают на его шею петлю и толкают с крыши. Он болтается на веревке, но жив. Толстяк в майке поднимается по металлической лестнице и оказывается напротив повешенного. Он смотрит на него, отмахивается, как от надоедливой мухи, и спускается. Повешенный кричит ему: «Хотя бы спусти кровь, чтобы я умер». Но тот не обращает внимания. Небольшого роста человек ведет их в зал. Они останавливаются напротив колонны. Пол выложен крупной бело-синей плиткой. Сопровождающий берет в руки пудовую гирю и бросает под ноги. Образовывается абсолютно круглое отверстие размером со стол. Они спускаются. Лолка спрашивает, страшно ли им будет. Она понимает, что назад уже никогда не вернется. Незнакомец говорит, что ощущения будут необычными и будет больно. Потом Лолка оказывается в спальне. Она лежит на кровати. К ней входит незнакомый парень и присаживается рядом. Берет ее за руку. Лолка понимает, что сейчас в спальню войдет Джеб. В общем, быть беде. Незнакомец обнажает ей грудь и целует. Джеб стоит у стены и молча наблюдает. А Лолка уплывает куда-то, голова кружится. Будто впервые ее груди коснулась мужская рука, губы. И она говорит: «Ничего себе, вот это ощущения!» И проснулась. Так и не вышла из той комнаты.