– Достигли, господин.
– Все звуки речи понял?
– Понял господин.
– Не вижу где то, что ты понял.
– Вы правы, господин, вот возьмите с благодарностью от всех нас.
Паакер сунул в руку Нофри что-то маслянисто блеснувшее.
– Ты и вправду понял. Теперь неделю вы отдыхаете, а встречаемся сам знаешь где и там получишь еще работу. Не бойтесь, пока я с вами от голода вы не сдохнете и стражи как-нибудь минуете.
– Хорошо господин.
Нофри раздраженно махнул рукой.
Когда господин Нофри с полицейскими и ослами отошел на приличное расстояние Паакер выдавил:
– Живоглот.
– Послушай, а может и вправду, зря мы отдаем все добытое? – сказал ушан. – Оставить пару мешочков где-нибудь по дороге.
Паакер тяжело вздохнул.
– Да, прав он. Прав, чиновничья рожа, во всем. Драгоценности жрать не будешь и не накормишь ими семью, а как их сможешь обменять на хлеб и мясо? Выйдешь на набережную Перу Нефер в базарный день и закричишь – а вот кому браслеты золотые и перстни с самоцветными камнями! Так что ли?
– Ну, мы же в воровских кварталах. К старосте воров можно обратиться.
– Вот он в полицию маджай вприпрыжку и поскачет, ибо поймет сразу, что мы либо кого-то из богатеев убили, либо обчистили гробницу, а с таким сокровищем никто связываться не будет.
– Какая ему разница? Ведь он же староста воров.
– Вот именно, он староста воров. Воровство наследственное ремесло и разрешенное законом, ибо мудрый закон гласит – и вору тоже надо на что-то жить и воровство просто особая профессия. Уворованное несколько дней лежит у старосты на складе и если владелец не явился за украденным, заплатив, конечно, оговоренную сумму, вещь законным образом меняется на необходимые для жизни товары. Часть идет на общину, часть получает сам укравший. Но воры не занимаются грабежом людей и тем более гробниц, иначе их квартал сотрут с лица земли. И мы для них не воры. Мы не родились в воровских кварталах, а перешли сюда по воле судьбы. Мы для них чужие. Короче, пошли на склад получать жратву.
– Так светло уже! – испугался Джер-серый мышь.
– А вот теперь наше богатство. И днем от него опасности не более чем ночью.
Паакер поднял папирус.
Глава четвертая. Маленькая девочка с планом гробницы
– Не густо, забери вас Краснолапый со всеми потрохами.
На краю огромного пальмового леса трое мужчин, одетые только в набедренные повязки, стояли на четвереньках словно собаки вынюхивающие что-то в траве. Красноватые их тела еле виднелись в свете небольшой лампадки. Они склонились к самому тусклому огоньку и что-то сосредоточенно рассматривали. Стволы гигантских пальм стремились прямо в звездное небо, напоминая колонны храма. Чудовищного, еще не построенного храма.
– Алебастровая чаша, медный витой браслет, два бронзовых кольца и перстень с бирюзовым скарабеем. Как же делить на троих, рогатую змею вам в задницу?
Вопрос был не из легких, ибо бирюзовый скарабей перевешивал все прочие богатства раз эдак в пять. Да и вообще их трое, а предметов пять. И как быть в таком двусмысленном положении? Имеется ввиду не настоящее положение тел, в котором находились в данный момент грабители, а двусмысленность ситуации.
Два кольца – это вообще ничто, по сравнению с риском связанным с грабежом гробниц, медный браслет тоже так себе приобретение – ни то ни се, но все-таки, алебастровая чаша – ну это еще так сяк, но вот гребанный… прости Осирис нас, священный скарабей, уже кое что. Так как делить-то? Кому-то забрать скарабея (а кто ж ему его отдаст?), а двоим забрать фигню, хрень и хренатень?
