– Так, с этим понятно, «нетопыри» взяли сокровища?
– Они ничего не взяли, и домой не вернулись. С первыми же признаками рассвета я направился к воровским кварталам, но никого не встретил в условленном месте. Прождал до самого рассвета, но с тем, же результатом. Тогда я зашел к некоторым домой и выяснил, что никто не вернулся. Жены и дети стояли на коленях, молились богам и подвывали.
– Не рано ли? Может мерзавцы взяли столько, что решили улизнуть.
– Я подумал так же и направил ступни своих ног к той самой гробнице. Они там были. Они зашли в сердаб, разбили лицо статуи усопшего, взломали дверь в захоронение, ну все как положено, и… – Нофри странно посмотрел на старшего по чину коллегу.
– И. – потребовал старший писец.
– И… и исчезли.
– Хочешь сказать – они ушли и сокровища исчезли.
– Господин старший писец, всегда был для меня мудрости источником, но тут кончаются поля мудрости и начинается что-то потустороннее и потому все получилось наоборот – сокровища на месте, а грабители исчезли.
– Исчезли! Почему исчезли?! Ушли, сбежали, уползли. Почему обязательно исчезли. – Хеви раздраженно смотрел на коллегу.
– Господин Хеви, я говорю, что видел. А я увидел, что дверь взломана, сокровища не тронуты, инструменты взломщиков валяются на полу, а взломщики исчезли.
Хеви почувствовал, как по телу пробежали мурашки, а Нофри продолжил шепотом, склонившись к уху старшего писца:
– Я не знаю, господин, что они там увидали, что за хреновину такую они выпустили из запечатанной гробницы, но, как только они ее вскрыли, так выронили, или бросили, свои инструменты и… и все. И до сего момента они нигде не появились. Мне кажется, что … – Нофри беспокойно стрельнул по сторонам глазами.
– Ну!
– Похоже, господин Хеви, – младший писец еще понизил голос, – что-то такое там они увидели, что в ужасе бежали.
Старший писец внимательно посмотрел на коллегу.
– Те, которые бегают в ужасе, ночами не лазят по захороненьям с целью грабежа. Тебе ли этого не знать, Нофри?
– И я об этом думаю все время, мой господин. – Нофри что-то пробормотал, еле шевеля губами, и добавил. – Я не знаю, что могло заставить их, этих отжаренных теменем на солнце, бежать от сокровища? Если только… может… если…
– Ты о чем?
Нофри схватился рукой за амулет в форме скарабея, висящий на груди, и, озираясь по сторонам, наклонился к самому уху Хеви и еле слышно прошептал:
– Они выпустили что-то из гробницы, что-то такое из мира мертвых и оно уволокло их в пучину страшную Дуата.
Хеви вновь пристально посмотрел на побледневшую физиономию младшего писца, на шепчущие молитвы губы и еще раз почувствовал озноб и непроизвольно передернул плечами.
– Сокровища точно на месте?
– Сокровища не тронуты.
– Ну, а сам-то немножечко потрогал? – с ласковой небрежностью спросил Хеви.
– Господин, как только я все это понял, то вылетел из гробницы с такой скоростью, словно на каждой ступеньке стояло по быку, и каждый наподдавал мне в задницу рогами.
– Ты, вроде бы, не был до сих пор пуглив, настолько?
– Понимаете, господин старший писец, – несколько смутился Нофри, – мне вдруг почудилось…
– Что?
– … почудилось, что мумия встает из саркофага.
Старший писец, хоть и не собирался, но опять вздрогнул. Потом плюнул. Потом раскрыл рот, для внушительного крика, но посмотрев на младшего коллегу, сдержался.
Нофри с собачьей преданностью заглядывал в глаза, и старшему писцу показалось, что он явственно слышит стук хвоста. Он даже заглянул за спину коллеги, на всякий случай.
