Где-то там, туман наконец стал ослабевать. Я словно выходил из зоны, где он был в крайне высокой концентрации, в зону, где он походил на лёгкую дымку. Моему взору предстал высокий холм, находящийся в месте, где частная застройка заканчивалась. Он был достаточно высок, чтобы с него можно было оглядеть весь город.
Я устремился наверх. На сей возвышенности не было уже и следа тумана, так что я впервые, облегчённо, снял противогаз и вдохнул чистого воздуха. За холмом лежал плотный лес, так что в мои ноздри ударил ещё и мягкий запах хвои. Я был на вершине.
Взглянул на город. Он был тих и мрачен. Покрыт туманом, словно бы одеялом, из которого выглядывали редкие высотки. Над городом жужжал военный вертолёт, бороздящий улицы прожектором. Жуткий видок.
Ещё жутче он стал, когда в морозном воздухе раздался вой турбин какого-то самолёта. Я успел увидеть только размытую точку высоко в небе. Потом была вспышка.
Мне чуть глаза не выжгло. Я зажмурил их, отшатнулся и покатился вниз по склону, в сторону леса. Чуть было не сломал пару костей и знатно извалявшись в грязи, я всё же встал на ноги. Через пару минут я немного оклемался и кое-как разлепил горящие от боли веки. А затем, забрался обратно на верхушку холма.
На месте города теперь поднимался ядерный гриб…
Я ничего не помню. Ни то, как меня звали. Ни то, кем я был. Ни то, что привело меня в это место. Вместо воспоминаний в моём сознании только ужасающая, бездонная тьма, пожирающая последнюю надежду обрести самого себя в здравом уме. Сколько бы я не силился заглянуть за непроницаемый занавес памяти, сколько бы не пытался напрячь своё текущее сознание, ничего не выходит. И это пугает, как пугает всякая неизвестность.
Однако, то единственное воспоминание, что до сей поры сохранилось в моей черепной коробке, кажется ещё более страшным. Даже более того, когда я возвращаюсь к нему, мою голову пробивает острая боль, словно изнутри её пронзает невидимый нож. Это очень нечёткая картинка смыкающихся ветвей, перекрывающих солнечный свет.
Не знаю, почему мысль о них так болезненно отдаётся в моей голове. Но, по крайней мере, именно благодаря этим смыкающимся веткам, я точно знаю, что пришёл в этот Лес, а не был рождён им. И вот теперь, по инерции, бреду средь затенённых полян и исполинских стволов, абсолютно не понимая куда и зачем.
За то, мне кристально ясно, что этот лес в абсолюте своём аномален и чудовищен. Ибо местные деревья явно не безмолвны, как то должно быть с растениями. Они шепчут, очень тихо, проникая в самую черепушку. И зовут, настойчиво приглашают объединиться с ними, перейти под защиту их коры, за которой не смогут достать опасности этого леса.
Но меня так просто не взять! Я видел, что бывает, если довериться деревьям. Мне встречались поваленные стволы, в сердцевины которых, словно бы вросли, несчастные человеческие фигуры. Может, все эти похожие на людей образы в древесной плоти, всего лишь отражение душ растений? Или сами деревья ранее были такими же путниками как я, но в один момент погибли и были воскрешены Лесом в новой форме?
У меня нет никакого желания пытаться найти ответы на эти вопросы. Очевидно, что если начинать рыться в тайнах сего места, то можно легко сойти с ума. Правда, я не уверен, что сам сейчас нахожусь в здравом уме. Могут ли эти рощи быть всего лишь фантомом моего воспалённого сознания?
