– Чего встал, раззява! – высунувшись из окна закричал пожилой водитель. – Здесь стоять нельзя! Уголь подкидывать внизу нужно было!
– Не ругайся, отец, – спокойно ответил человек, – объехать можно.
– Можно… можно… – проворчал пожилой.
– Что везешь? К празднику готовятся?
– К нему готовятся, к нему… А что везу, не знаю. Загрузка-выгрузка, – меня не касается. Кто таким как ты за руль садиться разрешает? – пожилой водитель вырулил и поехал дальше.
Человек докурил, бросил бычок вниз в тихую Долину, сел в повозку, щелкнул тумблерами, потянул рычаги, но она не тронулась с места. Вдавил рукоять, расположенную под рулевым колесом, вышел и открыл капот. Задумчиво постоял, разглядывая медные трубки, прямоугольник конденсатора, шестерни, ремни и металлические бочонки, поднял руки и вышел навстречу повозке, поднимавшейся на башню Кащея.
– Чего тебе? – глядя хмуро спросил усатый водитель неопределенного возраста. – Некогда мне твою колымагу чинить.
– Чинить не нужно, – ответил человек. – Мне бы наверх подняться.
– Ну, садись, раз уж так… – усатый убрал с пассажирского места на пол сшитую из мешковины сумку, звякнуло стекло, наверное, в банке был его обед. – Отчего же не помочь, если можно помочь…
– Давай подержу, – человек поднял сумку и положил себе на колени. – Наверное, целый день катаешься?
– Какой там… – усатый махнул рукой. – С полуночи, не хочешь… Пожрать некогда. Того и гляди свалюсь с верхотуры и придавлю кого-нибудь из знатных, то-то будет смеху…
– К празднику готовятся?
– Ну, а к чему? Шутка ли, День Черного Солнцеворота! Раз в четыре сотни лет бывает. Как думаешь, жизнь поменяется после этого дня?
Человек пожал плечами: “Жизнь меняется постоянно, но не всегда так, как нам хочется”.
– Чего нам простым людям надо… цены пониже, зарплаты повыше, а не наоборот. Старший в ремесленное пошел, на каменщика учиться. Повел я его на рынок за ботинками новыми, а цены за месяц два раза скаканули. А почему?
Человек пожал плечами.
– А уголь? По сравнению с прошлым годом – в три раза! У меня зарплаты ни на что не хватает.
– У меня тоже, – сказал человек.
– Так ты хоть взятки брать можешь, а мне не даст никто. Берешь взятки?
Человек скривил лицо, как бы говоря, может быть «да», а может быть «нет».
– Да берешь, берешь! Я бы тоже брал… Уму не постижимо, вожу золото, а на жизнь не хватает.
– Какое золото?
– Обыкновенное, желтое. Полный кузов. С полуночи вожу. Обидно.
– Все эти повозки перевозят золото? – человек оглянулся назад, разглядывая через окошко закрытый тентом кузов.
– Ну, да, натуральное золото. В Тихой долине монеты чеканят и слитки льют, а мы, видишь, возим.
– Тебе это откуда известно?
– Шило в мешке не утаишь… куда они его там складируют? За столько веков можно было десять таких башен заполнить или сто. Все мало… мало.
– При мне не боишься такое говорить?
– Мы с тобой в одном дерьме плаваем.
Повозка въехала на вершину и остановилась перед забором с воротами.
– Приехали, – сказал водитель человеку и вышел из кабины вместе с ним.
У высоких и широких ворот стояли длиннобородые мужчины в расшитых золотом длиннополых ризах и красных кафтанах, – жрецы бога Мааммона. Один из них сел за руль, ворота открылись и, как только повозка въехала в огороженный периметр, закрылись.
Человек подошел к седобородому старшему жрецу, на плечи которого была наброшена шкура леопарда. Жрец окинул его холодным взглядом.
