– Конечно.
Флорелл достала куклу из сундука в углу и положила ей в ладонь. Глориан прижала игрушку к груди – маленькую воительницу, вырезанную из кости. С ней у сердца она уснула.
На другой день доктор Фортхард поднесла ей блюдо с нарезанными фруктами и уговорила выпить очищающий настой.
– Он освежит и укрепит вас, принцесса, – сказала врач. – Яблочный уксус, чеснок, лук-севец и другие добрые травы.
«Укрепи, Святой, моих гостей!» – подумала Глориан.
В сумерках, после молений, пришла Флорелл с гребнем и кувшином лавандовой воды.
– Я просила Джулиан прийти, – напомнила Глориан, пока Флорелл разбирала узелки волос. – Она не хочет меня видеть?
– Придет, если прикажешь, Глориан.
Ненадолго задумавшись, та кивнула:
– Да, приказываю.
Флорелл слабо улыбнулась в ответ. Она закончила с волосами и вышла, а Глориан, морщась от боли, села на кровати. Хорошо хоть теперь к запаху лука и чеснока примешалась лаванда.
Вскоре дверь приоткрылась.
– Дама Джулиан Венц, – объявила сиделка.
Подруга вошла – в платье цвета осенней листвы с зеленым корсажем. Темные волосы она заплела в простую косу.
Дверь закрылась, оставив их наедине. Джулиан взглянула на Глориан, на ее перевязанную руку.
– Почему ты не приходила? – не без обиды спросила Глориан. Подруга заломила руки и склонила голову. – Джулс, Оварр метнулась так внезапно. Что ты могла сделать?
– Не знаю, – глухо ответила Джулиан. – И это меня пугает.
Она подняла голову, и Глориан с удивлением увидела следы слез на щеках.
– Ты могла умереть. Я думала, ты не выживешь. А если ты снова попадешь в беду, а я не смогу помочь, что тогда?
– Не надо меня спасать. Я только прошу тебя не бросать меня.
Джулиан хлюпнула носом:
– Клянусь! – Она утерла лицо и расправила плечи. – В этом я клянусь, Глориан.
– Вот и хорошо. Поговори со мной, пока я опять не усну. – Глориан похлопала по кровати рядом с собой. – От меня несет чесноком – это тебе в наказание за то, что ты винила себя, а не глупую кобылу.
Джулиан с табуреточки залезла на кровать, а Глориан тем временем подвинула валик, освободив место.
– Ой, и правда чеснок. – Джулиан наморщила нос. – И… по-моему, еще и лук.
– И лаванда, – подхватила Глориан. – Ох как ты права. Лишь бы не пришлось такое пить перед Вверением, не то я одним духом сшибу мать с трона.
При этих словах улыбка Джулиан пропала.
– Ее милость тебя навещала?
Глориан отвела взгляд:
– Нет.
Джулиан придвинулась к ней под бок. Привычное утешение без слов. Глориан сжала протянутую ей руку и постаралась забыть о гложущей зависти. Если бы Джулиан так разбилась, ее родители ночь напролет от нее бы не отходили.
Глориан мечтала, чтобы такой была ее мать. И еще боялась ее прихода, точно зная, что услышит от Сабран: «Пора уже покончить с ребяческими выходками».
Пора уже Глориан понять, что значит быть будущей королевой Иниса.
Юг
– Слезай оттуда, Сию!
Апельсиновое дерево вздохнуло под ветром. Узловатый ствол успел нагреться, словно сок пропитался солнечным светом. Каждый лист блестел и благоухал, и даже сейчас, поздней осенью, на ветвях зрели плоды.
Никогда, сколько стояло здесь дерево – быть может, от начала времен, – никто не осквернял его ветвей. А сейчас между ними устроилась девушка, босоногая и недосягаемая.
– Тунува, – со смехом в голосе отозвалась она, – здесь чудесно! Честное слово, видно все до самой Юкалы!
Тунува в отчаянии смотрела на ослушницу. Сию всегда была строптива, но такое не спишешь на юношеские проказы. Это уже святотатство. Настоятельница выйдет из себя, когда услышит.
