«Это союз тел, – спросила она, – или сердец?»
Тунува медлила с ответом, опасаясь, не ранить бы Эсбар шипом слова.
«За Тунуву сказать не могу, – опередила ее Эсбар, – но, настоятельница, разве одно исключает другое?»
Сагул не зря была избрана на свой пост. Она с первого взгляда распознала, что между ними не мимолетное влечение, которое остынет со временем. Тут, на перекрестке дорог, сошлись два сердца и решили дальше идти вместе.
«Вы обе мои дочери. Я доверяю вашему рассудку, но знайте обе, – предостерегла она, – вы не вправе допустить, чтобы любовь между вами превзошла вашу любовь к Матери. Нет ничего превыше нашего призвания. Если долг разлучит вас, как я разлучила в эти дни, вам придется вынести разлуку. Терпеть, что бы ни принесло будущее. Оставайтесь вместе, если желаете, но помните, что вы невесты Дерева».
– Неудивительно, что она так разгорячилась, – пробормотала Тунува, когда губы освободились для слов. – Столько гвоздики…
– И не только она, как мне помнится, – легонько шлепнула ее Эсбар, – но и ты, тихоня.
– Я не всегда тихоня, – суховато отозвалась Тунува.
Обе захихикали. Тридцать лет прошло, а стоило кому из них учуять гвоздику, одна ловила взгляд другой.
Еще один поцелуй, и Эсбар села, откинула черные кудри, стекавшие по спине до пояса. Тунува заложила руки за голову.
– Скажи мне, долго ли ты решалась ослушаться Сагул? – спросила она.
– Я отвергаю обвинение! Я, как мунгуна, в точности исполнила ее просьбу. Утешила и успокоила сестер. – Эсбар потянулась за кувшином с вином. – А потом отправилась к Сию и сказала ей, что думаю о ее безрассудном дурачестве.
Тунува с улыбкой покачала головой.
– Да-да, качай головой и улыбайся, Тунува Мелим! Может, Сагул это не по нраву, но Сию растила в себе я. Я день и ночь трудилась, чтобы дать ей жизнь, и вправе сказать напрямик, если она меня позорит. Или тебя. – Эсбар налила земляничного вина в две чаши. – Она носит твое имя.
– Сагул придумала для нее наказание?
– Посидит неделю взаперти. А потом еще месяц ей нельзя будет выходить в лес.
Тунува молча взяла у нее чашу.
– Ты слишком мягка с ней, Тува, – настаивала Эсбар. – Сама знаешь, она поступила дурно.
– Все мы были когда-то молоды и глупы.
– Мы с тобой рассыпали мешочек гвоздики, но никогда не влезали на дерево.
Так оно и было. Тунува и в семнадцать лет скорей дала бы отрубить себе ногу, чем ступила бы на святые ветви.
Эсбар поставила между ними блюдо с плодами, взяла медовый финик. Тунува выбрала отваренную в масле сливу.
– Хидат слазала за веревкой и после весь день провела в молитве, прося Мать о прощении, – сказала Эсбар. – Сомневаюсь, чтобы Сию проявила подобное благочестие.
– Сию не терпит несвободы. Для нее это тяжкое наказание.
Эсбар буркнула что-то, то ли соглашаясь, то ли отмахиваясь.
– Я просила Сагул отправить ее в широкий мир. Пусть бы попробовала, каков он на вкус. Мне кажется, она была бы на месте при принцессе Йенйеди. Сагул, похоже, не согласна. – Тунува покосилась на Эсбар. – Разве я так глупа?
Эсбар взяла ее за руку:
– Нет. Я понимаю тебя, Тува. Но и понимаю, чего боится Сагул. Я бы не поручилась за ее поведение при дворе. – Она вздохнула. – Должно быть, напрасно я выбрала Имсурина. Он сталь, я камень. Сойдясь, мы выбили искру. Куда бы она ни упала, что-нибудь да подожжет.
– Дай срок, искра может разгореться в ясный огонь.
– Но кто решится уронить искру в своем доме?
