День, когда пропали ангелы - страница 18

Мне отчаянно хотелось это сделать, но когда Абра вслух предложила туда отправиться, я не на шутку испугался.

– Стойте! – громко крикнула она балаганщику, который управлял колесом. – Мы выходим!

Тот не остановил аттракцион, но Абру это не удержало. Она открыла задвижку медленно опускавшейся кабинки и выскочила наружу. Я выпрыгнул следом.

– Эй вы! – возмутился балаганщик. На глазу у него красовалась повязка, а во рту торчала зажженная сигарета, прилипшая к верхней губе. В такт словам она дергалась. – Вы нарушили правила, нельзя выскакивать на ходу!

– Так выгоните нас! – прокричала в ответ Абра.

Самый дальний сектор был отделен от остальной территории ярмарки грузовыми фургонами, припаркованными вдоль мощеной дороги. Мы заглянули в пространство между грузовиками. Тьма по ту сторону выглядела совсем уж непроглядной.

Из закусочной, что стояла на вершине холма, донеслись отдаленные голоса и веселый смех. Но с другой стороны грузовиков поджидала темнота, и казалось, что эти звуки раздаются за миллион миль отсюда.

– И чего же мы ждем? – спросила Абра.

Она старалась держаться храбро, но от страха, который будто витал в воздухе, ее голос стал тонким и пронзительным.

Я застыл на месте как вкопанный, но Абра быстро шагнула вперед и исчезла, растворившись в густой тени.

Я отправился за ней.

Первое, что я заметил, когда мы оказались за огромными грузовиками, – тишина. Шум ярмарки сюда доносился приглушенно, словно между двумя мирами опустили плотный занавес. Даже воздух вокруг казался первобытным и насыщенным. Почти все балаганщики были заняты работой, и мрачный склон опустел, точно город-призрак.

Царил лишь один звук – звук, что звенел в тишине. Подобные звуки постоянно присутствуют, но их не замечаешь до определенного момента. Когда мы прокрались дальше, я понял, что это: старый проигрыватель крутил пластинку с классической музыкой. Примерно через минуту пластинку заело на одной ноте, игла упрямо царапала ее поверхность и снова повторяла мелодию, царапала и снова повторяла, пока наконец кому-то не надоело и он не отодвинул рычаг к началу. Композиция бодро заиграла снова, неизбежно устремляясь к царапинам, что опять заставят иглу дергаться.

– Тише, – шикнула Абра, прижимая ко рту указательный палец, и прислушалась. – Куда дальше?

Я показал на холм справа. Абра кивнула и отправилась первой, а я – за ней. Земля поросла травой, поэтому мы передвигались почти бесшумно.

Когда кто-то проходил мимо, мы прятались в тени. Некоторые прохожие невнятно бормотали себе под нос, другие с хрустом сминали железные банки, швыряя их под трейлеры.

Чем ниже мы спускались, тем теплее становился воздух. Июльская ночь выдалась туманной, и высоко в небе светила луна.

Я уже не понимал, зачем мы сюда забрели. Для чего я так рвался к этим старухам? Почему слова, начертанные на столе из антикварного магазина, так много для меня значили?

– Вы только посмотрите… – с расстановкой произнес хриплый голос, словно его обладатель обрадовался какому-то нежданному подарку.

Мы резко повернулись.

Голос принадлежал мужчине в белой майке, джинсах и тяжелых рабочих башмаках без шнурков – такими легко можно было что-нибудь растоптать. Шлепая свободно болтающимися ботинками, он подошел ближе. Руки и кисти незнакомца, а также плечи и грудь поросли черными волосами. Его борода свисала почти до самого живота, а глаза скрывали глубокие тени. На поводке он держал не слишком крупного, однако мощного пса, который злобно порыкивал в такт словам хозяина.