День ликвидатора - страница 13

Я забрал фото, документы и еще какие-то мелочи, а из холодильника взял только бутылку водки и "Рижский бальзам", знал, что пригодится. Балконы уже почистили – дезактивация, не было даже половых досок, жалко спиннинги и рыболовные снасти. У нас с соседями были смежные балконы с проходом, мы не были еще даже знакомы. Я увидел, что их дверь открыта – "черная дыра", но даже не подумал зайти – не мое, беда у нас общая, только прислушался и ушел. Муторно как-то стало на душе, обидно. Недолго я пробыл в своей теперь уже бывшей квартире, да и пожили мы в ней недолго – почти восемь месяцев.

Спустился на улицу, восстановил сигнализацию и тут у соседнего дома (его называли клюшкой из-за формы с изгибом), я увидел автобус ЛАЗ, оказывается, он приехал с молодыми ребятами, в дом культуры за музыкальными инструментами и электронной аппаратурой, а они заехали в свои квартиры. Я договорился с водителем (пригодились водка и бальзам), что меня подвезут до Чернобыля. Вот тут меня чуть и не забрали: вдруг, откуда ни возьмись, появился патруль и, несмотря на прописку, отобрал у меня паспорт. Пришлось идти в милицию, здесь мне повезло больше, на смену заступал лейтенант, припятчанин, он узнал, что меня задержали у "моего дома" и приказал отпустить.

Таким стал мой город "после", одинокий и брошенный

проспект Строителей

Панорама с видом на ЧАЭС

Строительство «Новой арки»

Мой дом – последний у воды. Проспект Строителей, дом 40

Вернулся я в Чернобыль к ночной смене, "и снова в бой – покой нам только снился". А вот спать нам приходилось мало. В середине лета мы переехали в Глебовку, это за Дымером. Нам дали коттедж в пионерском лагере, на Киевском море, но красотами любоваться, не было времени. До работы нам стало еще дальше – 92 км. Подъем в пять, с рассветом, завтрак – и в путь. Возили нас "КАВЗиком", был раньше такой маленький автобус, у каждого была своя подушка, досыпали в пути, места всем хватало. Возвращались затемно, умудрялись еще и на свидания ходить, обслуга лагеря – женщины ("как молоды мы были…"). Чего греха таить: мужики есть мужики, а выпить хочется. В Чернобыле магазинов еще не было, а времена были безалкогольные – горбачевские. Так что и мой французский одеколон утолил чью-то жажду. В селах даже самогон купить было сложно. Особенно страдали "партизаны", работа тяжелая и пыльная, а люди все взрослые. Помню однажды летом 1986 года, может быть, был праздник, а может, фон повысился, мы пришли на обед в столовую "Энергетик", а на столах стоят стаканы с красным вином "Кагор". Еще в Чернобыле была аптека – там спиртовые настойки продавали. В магазине "Галантерея", что на Советской улице – одеколон. Так вот, улицу Некрасова, что напротив этого магазина, старожилы прозвали «одеколонный переулок» (там валялись сотни пустых пузырьков). Уже позже наш предприимчивый народ решил и эту проблему. На автостанции дежурил автобус, где всегда можно было купить водку по двойной цене. Называли этот бизнес "Кафе Житомир". Был еще один курьез. Недалеко от наших бетонных заводов в Чернобыле была городская база райпотребсоюза. И вот как-то я стою на высотке (пультовая бетонного завода, уровень второго этажа) и наблюдаю такую картину: несколько милиционеров выкатывают из подвалов бочки, выбивают у них донышки и что-то выливают. Ну что они выливали, стало скоро понятно, разнесся такое "амбре": сначала запах апельсина, затем – дюшеса и черной смородины.