День на Пересадке - страница 8

Однажды я забрела на пустынный остров, на который меня привел подвесной мост, и обнаружила там покосившуюся деревянную церквушку. Присела на такую же покосившуюся лавочку и впервые за полгода заплакала.

Я и не знала, какими сложными для меня были эти первые месяцы в Канаде.

Я и не знала, насколько сильно тосковала по сыну, по тебе, любимый, по родным.

Я и не знала, насколько это дорого – говорить на своем языке и быть понятым.

Я и не знала, как страшно быть одной на чужом континенте.

Я и не знала, насколько устала.

Слезы текли, будто весенний сок по стволу березы. С тех пор, как я потеряла ощущение дома, я ни разу не плакала. Ведь плакать по-настоящему можно только дома.

Мне никогда не было стыдно плакать, я вообще люблю все, что течет. Кровь по жилам, слезы по щекам, реки по долинам. Когда ты можешь плакать, утешение уже рядом. Гораздо страшнее, когда плакать не можешь.

Обменяв туфли на каблуках на теплые сапоги в секонд-хенде, чтобы ходить по заснеженной железной дороге на автобус в колледж, я начала учиться. В классе было много ребят из Индии, Японии, Китая, Европы и Канады. Вдруг из уставшей женщины со сложной судьбой я получила шанс стать просто студенткой. Моя маленькая келья, простая белая кухонька, купленный с рук за 60 долларов велосипед и прекрасная библиотека колледжа, лесные тропки и Радж, друг из Индии, с кем мы делали математику, та самая Катя – любимая продавщица-духобор в магазине, с которой мы подружились в первый день, – все это стало моей маленькой семьей и домом в затерянном среди гор городке.

Если бы не телефонные звонки домой, если бы не тяжелые сны, если бы не странное ощущение, что тебе дали новую жизнь, но память о старой стереть забыли, то мой мир стал бы очень уютным. Бедность на грани с нищетой подарила еще один бесценный подарок – знакомство с собой и свободу, которая бывает, когда тебе нечего терять.

Однажды ко мне в подвал подселили такого же нищего, как и я, колумбийца Гильермо.

«Ты знаешь, я не выдержал напора мафии в Колумбии и сбежал в Канаду. На родине мое творчество под запретом, но я однажды напишу ее – такую книгу, которая расскажет о моей прекрасной Колумбии и Боготе так, как никто раньше не мог», – увлеченно рассказывал о себе мой новый сосед. Гильермо был мужчиной лет сорока пяти, с непослушным мальчишеским чубом, глазами фантазера и южноамериканской горячностью. Интересно, почему люди, которые продолжают мечтать, выглядят моложе?

Гильермо вложил последние деньги, как и я, в обучение. Он учился на шофера грузовика в зимних условиях, надеясь зарабатывать много денег водителем фуры.

Когда мы впервые поехали на его стареньком «форде» за продуктами, я подумала, вжавшись в кресло машины: «Хоть бы судьба была к нему благосклонна и он стал писателем, как мечтал». Тормозить на льду этот горячий колумбийский мачо не умел, поэтому однажды на повороте нас закружило вокруг оси, и мы чудом избежали аварии, остановившись буквально в нескольких миллиметрах от столба.

В эмиграции я не раз видела, как причудливо складывались судьбы тех, кто на нее решился. До какого отчаяния должен был дойти человек, который ни разу не видел снега, чтобы учиться на водителя грузовика в снежном высокогорье?

Наша бедность, неуверенность в завтрашнем дне, любовь к книгам и общая кухня создали такой уникальный дружеский тандем, который помог и ему, и мне прожить эту зиму чуть веселее и вкуснее, чем в одиночестве.