Перемены
Катя проспала совсем не долго. В полной тишине птицы вокруг ее дома замолчали. Причиной их испуга наверняка был сильный ветер, который вдруг столь неожиданно поднялся после проливного дождя.
Солнце все поднималось выше, хотя быстро движущиеся облака закрывали его лишь на мгновение, и оно опять возвращалось в исходное состояние, поминутно прячась за большими кронами деревьев. Ветер беспощадно свистел и задувал во все щели.
Комната, которая принадлежит Кате и где сейчас спит ее мать, уже совсем вся заполнилась густым дневным светом. Спустя полчаса, когда солнце начало светить в глаза, ее мать тут же проснулась. Хотя Екатерина в этот момент еще спала. Ибо в материной комнате все было настолько темно и мрачно из-за задернутых штор, что определить, день сегодня или вечер, заметить разницу между ними было крайне трудно, даже по той простой причине, что шторы, которые закрывали окна, были настолько засалены и даже задерганы, что порознить их было невозможно, они намертво злобно затянули окно и не пропускали ни единого луча света.
Мать, проснувшаяся на рассвете от прямого попадания солнечных артиллерийских лучей прямо в ее небольшие глазки, сразу же встала с кровати, озлобленная в быстром темпе направилась она в свою комнату, с каким-то неподдельным шармом или кокетливой походкой, одним словом, корячась и что-то пританцовывая, возможно, какую-то польку, шагала она гордо в гостиную. Будто зная заранее и предчувствуя, что именно там спит ее дочь, решила, посему нарочно подготовить план; что-нибудь такое выкинуть, или, возможно, даже ударить ее; при этом войти окончательно в переднею часть команды и повернуть свой корпус к креслу – помышляла она тем самым утвердиться в образе карателя перед беззащитным и спящим лицом дочери. Помнила ли она, что у Кати сегодня день рождения? Это был такой человек, который мог забыть и, более того, изменить свое мнение даже через час. Впрочем, если она уж и помнила об этом дне рождения своей дочери, то этот факт, мог только усилить ее хаотичные вызовы на жестокий бой по отношению к беззащитной девушке, и никак иначе.
Она начала тихонько смеяться и в этот момент, стоя у кресла, качалась, при этом руками изображая тигра, который вот-вот набросится на свою жертву. Кресло было весьма фамильярное и в то же время было весьма смеющееся над всей этой ситуацией в целом. Кто на этом кресле только не спал за все дни его существования. Но если присмотреться к спинке кресла, которая так и смотрит в глаза подле стоящему человеку, то можно определенным образом заключить, что это самое кресло имеет два больших глаза, а разрез чуть ниже напоминает собой огромный рот, который искоса улыбается прямо в лицо тому, кто на него поглядит. Потому девушка, лежащая на этом кресле, больше походила на обед злого великана, голова которого отчетливо была прорисована до мелочей, вдобавок к этому и ручки шезлонга напоминали огромные уши. Полубоком в этот компрометирующий момент, на фоне приближающейся матери со злыми намерениями, расположилась ее дочь, словно на алтаре жертвоприношений, и мать ее уж было хотела нагнуть это кресло, чтоб та с него съехала, и как только она положила обе руки и приготовилась тянуть шезлонг назад, внезапно раздался громкий стук в дверь. Бил же, по всей видимости, кто-то сапогом об порог, и довольно сильно.
