Валя хотела оправдаться, но поняла, что бесполезно, ее поймали с поличным, так что молча выскочила из комнаты. С одной стороны, я была довольна, что так быстро удалось разобраться с сиделкой, но с другой… было очень неприятно, что я в ком-то вызываю брезгливость. Да, с помощью денег многое можно купить, но только не любовь и преданность, а именно эти чувства и качества я ценю больше всего. С трудом выйдя к ужину, я сообщила об увольнении сиделки и даже пояснила, почему так поступила, то был редкий день, когда к ужину не ждали гостей. Виктор одобрил мое решение и тут же попросил Тамару нанять новую сиделку. Не могла же я сказать, что не хочу, чтобы этим занималась Тамара! Пусть любой другой, но не она! Я как-то вяло воспротивилась, но он настоял на своем. Выпив дежурную рюмочку Гранд Марнье, я удалилась к себе.
Утром не стала ничего дома есть, даже воды не попила, а отправилась на улицу – зашла в первое попавшееся кафе и позавтракала. Ноги подгибались от слабости, по лицу струился пот, но я добрела до магазина и купила себе чипсов, шоколадку и бутылку минеральной воды. Отказавшись от обеда, втихаря все это прикончила, после чего у меня разболелся желудок и стало покалывать в боку. На ужине я появилась бледная и осунувшаяся, и Виктор с Тамарой, несмотря на присутствие гостей, полностью переключились на меня, советуя немедленно обратиться к врачу. Еда в горло не лезла, так что я обошлась одной рюмочкой любимого напитка и отправилась к себе. Два дня я питалась кое-как, выходила только к ужину, но лучше не становилось. Я не знала, что делать. У Раи внук никак не мог поправиться, и она не могла ко мне приехать, а у меня совсем не осталось сил, так что мы общались по телефону. Подруга, полностью проникнувшись идеей, что меня хотят отравить, предположила, что все дело в лекарствах.
На следующее утро, собрав в кулак волю и последние силы, я сходила в аптеку и полностью обновила запас лекарств, а после обеда пришел врач, которого Виктор самолично вызвал. Оказалось, что у меня очень низкое давление и слабый пульс. Врач сделал укол и прописал постельный режим и усиленное питание. Виктор выглядел озабоченным, даже Тамара вдруг стала проявлять участие, и я на миг устыдилась своих подозрений, но затем вспомнила о непонятных колебаниях самочувствия и отбросила сомнения. Три дня я провела в своей комнате, даже к ужину не выходила, и мне стало лучше. Неужели и впрямь какое-то лекарство подменили?
Вскоре появилась новая сиделка. Ей было в районе пятидесяти, пухленькая, уютная, на ее лице было написано обожание, а во время прогулок она сыпала комплиментами и смотрела мне в рот. Видимо Тамара ее соответствующим образом проинструктировала. Эта слащавая женщина ужасно меня раздражала, но я терпела ее до тех пор, пока мне опять не стало хуже. Я понимала, что вряд ли существуют агентства, снабжающие клиентов сиделками-убийцами, но с сиделками явно что-то не так, так что, придравшись к какой-то ерунде, я ее уволила. И опять все повторилось, как в дурном сне – врач, уколы, постельный режим, улучшение, новая сиделка. Эта выглядела суровой, неприступной и очень педантичной, но через несколько дней после ее появления во время прогулки я внезапно почувствовала слабость и чуть не упала. Когда она поддерживала меня, не давая упасть, я заметила у нее под ногтем черный ободок.
– Вы уволены, – едва слышно прошептала я.
