Дендизм Альфреда де Мюссе: поэзия и правда - страница 3

3. денди не просто одевается «постоянно по моде», он во многом ее создает, будучи лидером моды. Его манеры подчинены особому кодексу поведения, его костюмы – лишь часть общей продуманной системы. И в этом его отличие от бесчисленных подражателей – это предельно структурная личность, светский лев, сноб, держащий дистанцию: каждое его движение – знак артистического превосходства [4];

4. гордость под маской вежливого цинизма;

5. отточенная холодность обращения;

6. саркастические реплики по поводу вульгарных манер или безвкусных нарядов;

7. ничему не удивляться;

8. сохраняя бесстрастие, поражать неожиданностью;

9. удаляться, как только достигнуто впечатление;

10. «Избегайте пестроты и старайтесь, выбрав один основной спокойный цвет, смягчить благодаря ему все прочие»;

11. «В манере одеваться самое изысканное – изящная скромность»;

12. «заметная незаметность»: костюм не должен привлекать внимание посторонних, но в своем кругу его сразу оценят по достоинству [4];

13. «Различительные функции костюма всецело взяла на себя деталь. Отныне достаточными обозначениями тончайших социальных различий сделались узел галстука, ткань сорочки, жилетные пуговицы, туфельные пряжки» [7];

14. «Самое вульгарное – педантическая тщательность». Недопустимым считалось появиться на людях в новеньком, с иголочки, костюме;

15. можно было потратить умопомрачительное количество времени и денег на туалет, но лишь с тем условием, чтобы потом об этом забыть и полностью расслабиться, отдаться непринужденной иронии, проявить изысканную небрежность;

16. не просто хорошее воспитание, но еще и выхоленность, подтянутость, светская лёгкость в обращении [4].

Не правилом, но закономерностью является то, что многие денди оставались холостяками и были холодны к женщинам. Они могли быть галантными поклонниками, проявлять светскую любезность, могли быть известны своими эротическими приключениями, но пылкими любовниками не были [4, с. 269]

Французские денди 1830-x годов немало почерпнули для своего обихода именно из английских «модных» романов. Они читали их как учебники дендизма. Особую роль сыграли романы «Пелэм», «Трактат об элегантной жизни» (1830) Бальзака и эссе Барбе д’Оревильи «О дендизме и Джордже Браммелле» (1845) [4].

Тесная связь костюма и литературы – давняя традиция во Франции. В стилистике одежд первой половины XIX века культурные и политические аллюзии непременно присутствовали в качестве читаемых знаков: «Маскарад отвечал духу времени. Со времен революции французы привыкли выражать политические взгляды и литературные вкусы через костюмы и модные позы: с самого начала республиканцы были санкюлотами. В эту эпоху для любого мнения и позиции имелся свой вариант стиля. Сторонники «ультра» предпочитали бриджи до колен и антикварные табакерки; либералы носили серые шляпы, а бонапартисты – имперские сюртуки с золотыми пуговицами. Феминистки ходили в мужских костюмах à la Жорж Санд; учёные дамы – в тюрбанах à la мадам де Сталь. Обожатели лорда Байрона отличались нарочитой бледностью и буйными шевелюрами. Любители романов Вальтера Скотта покупали себе шотландские вещи, своим детям – клетчатые юбки, а женам – ткани «Диана Вернон» и шали «Ламмермур». Почитатели Дюма носили бархатные береты и шпаги в средневековом духе, а поклонники и поклонницы Готье и Гюго – камзолы в стиле Ван Дейка, женские платья «полонез à brandebourg» и живописные венгерские рединготы. Пылкого сторонника «Молодой Франции» можно было сразу узнать по знаменитому красному жилету, в то время как его противники, классицисты, выбирали более приглушённые тона: это было противостояние ярких и тусклых цветов» [3].