– Ну что, малыш, не знаю, как ты, а я соскучился, – ласково произнёс Алекс.
Со стороны могло показаться, что он разговаривает с телевизором. Но на самом деле он обращался к электронно-вычислительномой системе, в которой полуразобранный телевизор выполняла функцию дисплея. Домашний компьютер с разноцветными кнопками находился рядом на столе и больше походил на дорогую детскую игрушку, но это был полноценный агрегат, на котором можно было программировать. Официально компьютер именовался тоже по взрослому, Зэт Икс Синклером.
– Пообщаемся с тобой, дружище, но в другой раз. Сейчас не до тебя.
Алекс щёлкнул ещё одним переключателем – телевизионное шипение прекратилось, и из динамиков раздались знакомые позывные «Международного обозрения», которое как раз началось по первому каналу.
Рассказ об очередных ядерных испытаниях, которые чуть ли не еженедельно проводились в штате Невада, был прерван неожиданным появлением мухи. Осмелевшее насекомое сначала проползло по телевизионному экрану, а затем перелетело на фотографию Полины, любимой женщины Алексея Ковалёва, которой он недавно сделал предложение.
– Да что же это такое?! Изыди, дрозофила! – Алекс был возмущён такой наглостью и потянулся за газетой.
Муха, почуяв опасность, поспешно метнулась в коридор и скрылась в соседней комнате.
– То-то же. – Он переключил «Юность» на второй канал, где шёл «Сельский час». Бравый председатель колхоза обсуждал с корреспондентом тонкости продовольственной программы, недавно принятой на очередном пленуме ЦК КПСС. Оба сходились во мнении, что эта программа, разработанная по инициативе нового члена Политбюро Михаила Горбачёва, должна волшебным образом наполнить разнообразной и вкусной едой прилавки магазинов.
– Ещё один программист-материализатор, – усмехнулся Алекс.
Он выключил телевизор и принялся изучать газету. Пробежав несколько передовиц, посвящённых трудовым и политическим будням советского народа, он наткнулся на статью, которая сразу же привлекла его внимание. Статья была примечательна тем, что её написал закадычный друг Алекса, его старый школьный приятель по прозвищу Никитос. Популярный в питерской культурной среде журналист Никита Голубев работал в солидном ленинградском издательстве и публиковался в других печатных изданиях под псевдонимом Ник Голуб. В последнем номере «Ленинградской правды» вышла его новая статья. Это был своеобразный ответ на антисоветский выпад известного французского славяниста-советолога Никиты Струве. Капиталистический тёзка Никитоса в одном из западных журналов в очередной раз полил грязью Советский Союз, а Ник Голуб написал свой «ответ Чемберлену».
Алекс от всей души улыбался, читая, как в свойственной ему ироничной манере Никитос развенчивает беспочвенные доказательства бездуховности «хомо советикуса», как убедительно он доказывает читателям, что советский человек, в отличие от западного обывателя, наоборот, является человеком трезвомыслящим и высоконравственным. И что система образования СССР нацелена на воспитание всесторонне развитых личностей, а то, что пишут о нас на Западе – клевета и ложь. Статья была настолько обширной, что не поместилась в одной газете, и окончание должно было выйти в сегодняшнем номере «ленинградки».
Клевета француза на Советский Союз была очевидной, однако Алексу было трудно представить Никитоса, легкомысленного повесу, веселого балагура и любителя выпить в образе гневного обличителя капиталистического строя. Даже несмотря на то, что Никита вырос в семье известного партийного деятеля, он всегда отличался скептическим отношением к коммунистической идее, особенно в политических дискуссиях, проходящих здесь, на улице Рубинштейна.
