«Ничего не бойся, – успокоила меня Вакулинчиха, внимательно выслушав мои опасения. – Сделаешь, как я скажу, и все будет в порядке».
– Я сделал, как она советовала, – чуть улыбнулся приезжий. – Теперь хочу отблагодарить бабушку.
– И чего она вам такого присоветовала сделать? – спросил, раздираемый любопытством, дед Иван.
– В понедельник утром приехал в офис. Старался не волноваться, не пасовать. По совету бабушки Ольги, как только вошел в свой кабинет, повернулся задом к тому месту, где лежала вещь, которая интересовала милицию. Когда мне пришлось повернуться лицом к собеседнику, я по наставлению бабушки, смотрел в лицо милиционеру, но только не в ту сторону, где лежала вещица, которая их интересовала. Все это время в моем левом кармане лежал шарик, скрученный Вакулинчихой из ниток.
– Не нашли? – уточник дед Иван.
– В том-то и дело, – усмехнулся бизнесмен. – Перевернули в офисе все кверху дном. А папка с компрометирующими меня документами лежала сверху на сейфе. Прямо перед глазами. Я, как меня учила бабушка Ольга, на нее не смотрел, а у сыщиков словно глаза были обмороженными. Несколько раз брали папку в руки, но, не раскрывая, откладывали в сторону.
– Мистика какая-то, – хмыкнул дед Иван и, прищурившись на приезжего, полюбопытствовал: – Я так понимаю, у тебя, милок, к бабке Ольге новая просьба?
– Нет, дедуля, больше просьб нет, – поднялся, разминая затекшие ноги, бизнесмен. – Я прошлый раз, когда уходил из землянки, спросил, сколько я должен за услугу. Бабушка Ольга с меня ничего не взяла. Сказала, что заплачу, когда все у меня будет в порядке. Вот я и приехал отблагодарить ее.
– Опоздал ты со своей благодарностью, милок, – помрачнел дед Иван. – Сегодня как раз сорок дней, как ушла она в мир иной.
– А почему ее никто не поминает? – снова присел рядом с дедом приезжий. – Ведь по христианскому обычаю положено поминать в девять и сорок дней.
– Ты прав, милейший, – поскреб в затылке дед Иван. – Поминают, когда человек умирает своей смертью. А она, грешница, наложила на себя руки.
– Не может быть, – подскочил, словно ужаленный, бизнесмен. – Насколько я сумел понять из нашего с ней разговора, она была довольна той работой, которую делала для людей.
– Я, милок, тоже так думал, – вздохнул дед Иван. – Чего ей горевать? В землянку чуть ли не ежедневно добрые люди несут деньги и подарки. Но брала она все это, как мне казалось, не с большим желанием.
– Дедушка, расскажите подробнее, как все произошло?
– Я бы рассказал, да ничего не знаю. И никто в деревне не знает. В ту ночь была сильная гроза. Молнии, помнится, до самой земли доставали. А ветер был такой силы, что два дерева с корнем вывернул. Утром пастух гнал стадо коров мимо землянки Вакулинчихи. Да как заорет на всю деревню: «Смотрите, труба у землянки сорвана и валяется посреди дороги!»
Люди со всей деревни собрались у землянки, попытались открыть дверь, но она была заперта изнутри. Наш деревенский плотник, открыв дверь, первым вошел и выругался страшным матом: «Здесь точно поработала нечистая сила!»
И правда, было от чего заматериться. В землянке был полный разгром. Задвижка от дымовой трубы валялась на подушке кровати. Печная дверка вырвана с кирпичами, а дверка от поддувала, вырванная с арматурой, оказалась аж на подоконнике. Безжизненное тело бабки Вакулинчихи свешивалось со спинки кровати.
– Как же ее на спинку кровати забросило?
