Жорка долго стоял посреди развалин и вспоминал о тех годах, когда здесь кипела жизнь. Услужливая память напомнила фамилии всех людей, с которыми он работал на ферме. Вспомнились праздники и дни рождения, которые он отмечал в кругу коллег. И так ему стало жалко ушедших лет, что мужик невзначай расплакался. Да и как было не расплакаться, когда от прежней жизни остались только развалины, причем не только на месте работы, но и в семье.
Вдруг в его горькие причитания вплелся какой-то посторонний звук. Жорка прислушался, как будто кто-то стонал за водокачкой. Сжимая ручки велосипеда, он пошел на звук. Завернув за полусгнившее деревянное корыто, увидел тощего быка, привязанного к металлической балке. Передние ноги животного были согнуты и колени едва касались земли, а задние упирались в деревянное корыто. Вокруг острых, широко расставленных рогов была намотана толстая пеньковая веревка, которой голова быка была плотно прижата к металлической балке и не позволяла ему повернуть голову. Тело его почти висело. Бока у животного глубоко запали, а шерсть была похожа на старую солому. Его глаза заплыли кровавой пеленой, а изо рта стекала вязкая пена.
Жорка отбросил велосипед в сторону, попытался размотать веревку. Но тяжелое тело животного намертво затянуло узел, который можно было только разрубить топором. Топора не было. Под рукой оказался перочинный ножик. Им он и стал перерезать веревку, причитая не самые добрые слова в адрес тех негодяев, которые так зверски поступили с быком. Животное перестало стонать и словно прислушивалось к словам человека, понимая, что его хотят освободить.
Наконец путы, державшие быка, были перерезаны, и он всем своим телом опустился на землю. Жорка погладил освобожденного пленника по лбу, осторожно вынул из носа кольцо, присел рядом и задумался: что же дальше делать? Животное так ослабло, что не могло самостоятельно двигаться. Первым делом он решил его напоить. Высыпал из пластикового пакета продукты, которые дали ему за работу, по лестнице взобрался на водокачку, зачерпнул воды и поднес к самому носу быка. Тот с жадностью выпил все до последней капли. Конечно, этой влаги ему было недостаточно. Здоровый был выпивал по три-четыре ведра. Но то здоровый, а этому, по мнению Жорки, хватит и двух. Поэтому он еще раз слазил за водой. Напоив животное, разломил буханку хлеба, которую ему дали вместе с продуктами, и стал кусочками кормить быка. Потом запрыгнул на велосипед и направился к оросительной канаве, по краям которой росла сочная трава. Притащив охапку корма, положил у самой морды быка. Но тот так ослаб, что по-прежнему не мог самостоятельно дотянуться до еды. Тогда его спаситель стал совать ему в рот небольшими пучками зеленые побеги. Скормив весь запас, снова запрыгнул на велосипед и помчался в деревню.
Дома Жорка взял пустой мешок, ведро и серп. По дороге к водокачке надергал на поле у фермера свеклы. Бык лежал на прежнем месте без движения. Присев у самой морды животного, стал серпом крошить свеклу на кусочки и совать ему в рот кусочки. Скормив несколько корнеплодов, принес ведро воды. Так небольшими порциями Жорка кормил быка до самого вечера. А когда стемнело, разослал рядом с животным мешок и лег спать.
Проснувшись утром, Жорка сразу же напоил быка и отправился за травой. Накосил серпом полный мешок сочного пырея и, заглянув на кукурузное поле фермера, наломал десяток молодых початков. Бык, завидев возвращающегося хозяина, попытался встать, но ослабевшие ноги подкосились, и он рухнул на землю. Протяжно замычав, животное потянулось к мешку с травой.
