«Спина совсем затекла», – обосновал он свое предложение.
Парни побросали свои мешки на землю, присели на лавочку и достали сигареты. Могила Вакулинчихи находилась за оградой кладбища почти у самой дороги. Местный плотник, тот, что открывал двери в землянку Ольги, вкопал в землю два бревна, а сверху прибил толстую доску. Получилась длинная скамейка. Видя осуждающие взгляды соседей, сказал, что, мол, могила у дороги, любой трактор ее раскатает, а так бревна помешают.
«Посидим, покурим на косточках Вакулинчихи», – с иронией сказал Петька, опуская на землю мешок с луком. Парни на такое высказывание друга ничего не ответили. Молча посидели, выкурили по сигарете и стали собираться идти дальше.
Ребята подхватили свои мешки и быстро зашагали в деревню. Петька попытался поднять свой почти полный мешок, но тот не поддавался. Словно что-то тянуло поклажу к земле. Оказалось, конец веревки, которым был увязан мешок, развязался, и Петька стоял на нем обеими ногами. Парень с силой рванул поклажу с луком на себя, веревка под ногами скользнула, и он со всего размаха с громким криком рухнул на землю. Крик был таким, что, как после рассказывали, в деревне завыли собаки. Ушедшие чуть вперед парни побросали свои мешки и бросились обратно к могиле. Вскоре туда же сбежались чуть ли не все жители деревни. Когда отец Петьки подбежал к месту происшествия, то увидел страшную картину. Его сын в солдатской гимнастерке, подпоясанный солдатским ремнем лежал кверху лицом. На правом виске запекся сгусток крови. На животе лежал мешок с рассыпавшимися вокруг крупными луковицами. Мать Петьки, обливаясь слезами и заламывая руки кверху, причитала: «Господи, какая же ты ненасытная, Вакулинчиха. При жизни делала черные дела и после смерти никак не угомонишься».
Дед Иван поднялся с завалинки, тем самым дав понять гостю, что рассказ его окончен и ему пора идти в дом.
– Почему вы считаете, что бабушка Ольга делала только черные дела? – спросил до этого молчавший приезжий бизнесмен. – Ведь в моей беде она помогла мне бескорыстно.
– Не знаю, мил человек, не знаю, – опуская глаза, пробормотал дед Иван. – Мне неизвестно, какие у тебя были дела и что ты хранил в своей папке. Но я знаю только одно: милиция зря обыски не делает. Там тоже работают люди с головой, которые с бухты-барахты разрешение на обыск не подпишут.
Преподаватель английского языка – мать Кирилла Сомова – умерла от сердечного приступа в классе во время консультации за три дня до выпускного экзамена. Парню было в то время всего восемнадцать лет.
Лидия Викторовна Сомова была направлена на работу в среднюю школу на Центральную усадьбу сразу после окончания Пятигорского педагогического института. Здесь вышла замуж. Отец Кирилла, Вячеслав Петрович, работал начальником железнодорожной станции. В небольшом, но всегда чистеньком доме Сомовых, даже по городским меркам, стараниями хозяйки поддерживался образцовый порядок и дисциплина. Со стороны казалось, что живут люди душа в душу. Но случившееся в семье горе определило степень отношений.
Не прошло и месяца, как похоронили Лидию Викторовну, отец женился на молодой женщине, у которой от первого брака было две девочки. Старшей Ирине было четырнадцать лет, младшей Насте – девять.
Все знающие соседки судачили, что отец Кирилла крутил любовь с продавщицей сельмага Зинкой еще при жизни жены. Говорили, что Лидия Викторовна либо знала, либо догадывалась об их отношениях, но умело скрывала от коллег по работе и сына. И повторный приступ, видимо, был следствием сильных переживаний.
